Последние несколько дней Фан Чэнъюй уже принимал лекарства Цзюнь Чжэньчжэнь. Прошлым вечером на празднике ему не только хватило энергии вдоволь насладиться фонарями, но даже сегодня ему удалось съесть больше обычного. И это все при том, что прежде он выбивался из сил от пары брошенных фраз, поскольку принимал слишком много лекарств и практически не ел нормальной еды.
Они уже от и до изучили болезнь Чэнъюя и в течение многих лет искали врачей, способных вывести яд из его организма, но за все это время ни одному лекарю не удавалось добиться подобного результата.
Неужели семья Цзюнь в самом деле обладала секретными рецептами лекарств?
Буквально только что старая госпожа говорила про то, что Чжэньчжэнь должна была знать свое место. Теперь же старушке приходилось взвесить все «за» и «против» и хорошенько все обдумать.
После того как управляющий Гао ушел, госпожа Фан выслушала от свекрови историю о Чжэньчжэнь и проигранных пяти тысячах.
– Как бы то ни было, оно и к лучшему, – заявила невестка. – Для человека лучше иметь хорошую репутацию.
И то верно.
Старая госпожа Фан улыбнулась, и ей в голову пришла одна мысль, после чего ее лицо снова стало серьезным.
– Какова вероятность того, что отравивший Чэнъюя человек передал ей противоядие и помог со всем остальным? – спросила она.
Очень тяжело было осознать то, что спустя столько лет тщетных попыток вылечить молодого господина это вдруг удалось сделать Чжэньчжэнь.
– Матушка, наши люди следили за ней. Никто подозрительный не связывался с ней и уж тем более не говорил с ней наедине, – сказала госпожа Фан.
– А вдруг это случилось еще в Фунине? – заявила старушка.
Об этом уже было не узнать.
Если это так, то их противник действительно серьезно и долго готовился.
– Много… прошло слишком много времени с тех пор, – пробормотала старая госпожа.
Брови госпожи Фан немного подскочили.
– Матушка, а вы верите в ее слова о том, что отца и господина действительно убили? – прошептала она.
Старая госпожа Фан с минуту молчала.
– Я не знаю, – ответила она. – Сейчас я уже ничего не знаю.
Вся жизнь и ее дальнейшие планы, которые старушка с самого начала держала под контролем, были сорваны ее внучкой. Теперь все было очень неопределенно.
Госпожа Фан тоже затихла.
– Я тоже не уверена, но одно знаю точно, – решительно произнесла она. – Я хочу, чтобы Чэнъюй смог жить дальше.
Если Чэнъюй будет жить, независимо от желания других, она все была готова отдать.
– Как дела у брата? – спросила Фан Цзиньсю, войдя в комнату Фан Юйсю.
– Пошли к нему и вместе прогуляемся.
Поскольку вся семья впервые за последние десять лет вместе посетила Праздник фонарей, у них с братом появилось больше тем для разговоров, поэтому сестры стали чаще его навещать.
Либо же они чувствовали, что с каждым днем у них оставалось все меньше времени для того, чтобы побыть вместе.
Родился Фан Чэнъюй в марте, и вот-вот ему должно было исполниться четырнадцать лет. Врачи уверяли, что до пятнадцати он не протянет, то есть жить ему оставалось только этот год.
– Служанки сказали, что Цзюнь Чжэньчжэнь отправилась к Чэнъюю… – сказала Фан Юйсю.
Фан Цзиньсю остолбенела и тут же вскинула брови.
– Что она у него забыла? – настороженно бросила она.
– Не знаю. Это бабушка с матушкой отвели ее туда, – задумчиво ответила Фан Юйсю. – В последнее время состояние брата заметно улучшается.
– Ему не становится хуже от ее присутствия? – выпалила Фан Цзиньсю, развернулась и ушла. – Я схожу, посмотрю.
– Третья сестра! – поспешно выпалила Фан Юньсю.
Но Фан Цзиньсю уже и след простыл.
Юная госпожа Цзюнь села перед Фан Чэнъюем и стала внимательно рассматривать его лицо.
Они были очень близко друг к другу, но Чэнъюй не чувствовал никакой неловкости и продолжал улыбаться.
– Я красивый? – вдруг спросил он.
– Чэнъюй, а ну не балуйся, – мягко сказала госпожа Фан.
– Мама, на Празднике фонарей очень многие люди хорошо отзывались о моей внешности, – слегка смущенно сказал юноша. – Думаю, это правда.
Кто же мог быть суров с ребенком, который долгие годы находился в изоляции от внешнего мира, а потом, появившись перед лицом народа, получил такую похвалу?
Конечно, он придавал значение этой похвале и страстно желал, чтобы эти слова оказались правдой. В этом не было совершенно ничего плохого, ведь это обычные человеческие чувства, а не какие-то шутки или сарказм.
Госпожа Фан посмотрела на него с еще более мягким лицом.
– Ну конечно это правда, – твердо сказала она и бросила взгляд на Чжэньчжэнь.
Но не было никакой необходимости глазами взывать к помощи: юная госпожа Цзюнь уже улыбалась.
– Мой двоюродный братец очень хорош собой, – добавила девушка серьезным голосом без какого-либо притворства.
Молодой господин улыбнулся и кивнул.
– Моя двоюродная сестрица тоже очень красивая, – сказал он.
Старой госпоже Фан было совсем неинтересно слушать эти разговоры. Внешность для нее не имела никакого значения.
– Чжэньчжэнь, как долго еще придется принимать это лекарство? – торопливо спросила она.
Цзюнь Чжэньчжэнь обернулась и взглянула на чашу с лекарственным отваром, которая стояла на столе и источала резкий запах.