Цветочница и птицелов

Вот так и получилось, что Ганс полюбил Еву, единственную дочь известного в Люцерне черепичного мастера Хенрика. Самые ровные, яркие и крепкие крыши в городе были сделаны руками её отца. Хенрик пользовался в городе уважением и имел хороший для мастерового капитал, так что будь его дочь побойчее, то девушка не знала бы недостатка в женихах. Семья Хенрика жила в уютном домике рядышком с площадью Львов, в районе, который облюбовали знатные торговцы и старосты ремесленных гильдий. А сама Ева отличалась приятной внешностью, хорошим воспитанием и во всём слушалась родителей. Какая это редкая сегодня благодетель! Девочка робкая, очень домашняя и, как говорили знающие люди, весьма набожная. На ярмарочных гуляньях Ева держалась скромно и редко задерживалась надолго, так что сверстники считали девушку нелюдимой и чудаковатой.

А вот Ганса это не могло смутить. Башмачник не любил шумных веселий и отличался сдержанностью в поведении, поскольку воспитывался в монастырском приюте. В отличие от большинства других мастеровых, он не ходил в пивные и никогда специально не искал дружбы со знатными и влиятельными горожанами. Не зря всё-таки отец Мартин считал Ганса гордостью своего заведения. И в Еве молодой башмачник рассмотрел не только милое личико и стройненькую фигурку, но и благородный добродетельный характер. Ко всем окружающим девушка проявляла добродушие, разговаривала негромко и с предельной учтивостью в отношениях со старшими. Ева никогда не выставляла напоказ свои достоинства. И в её одежде вкуса было больше, чем золота. И вообще, вся точь-в-точь как прелестная перламутровая пуговка!

По воскресеньям вместе с родителями девушка ходила на службу в собор Святого Петра. Зная об этом, Ганс не пропускал ни одной службы и старался занять в соборе такое место, чтобы мог удобно украдкой наблюдать за возлюбленной. Когда Ева начинала петь псалмы, душа молодого башмачника на ангельских крылышках устремлялась к куполу собора и летала там вместе со всеми святыми. Пребывая под небесными сводами Ганс воображал сесть поближе к возлюбленной, взять за её руку и поговорить. Или пусть хотя бы просто перекинуться парой фраз, чтобы ещё хотя бы раз услышать её нежный голосок.

Ганс хотел сделать что-то приятное для девушки, что-то подарить или чем-то угостить. Каждый раз он приносил с собой красивую коробочку с конфетками или пирожными для Евы. Ведь она такая худенькая и наверняка, как и все девушки, сладкоежка. Но каждый раз Ганс стеснялся подойти к ней, а ведь ещё требовалось что-то говорить. Молодой мастер немел и глупел, поскольку очень боялся её родителей. Мать Евы, может быть, и не отличалась внешней строгостью, а вот отец был огромного роста, как скала Пилатус, возвышавшаяся над Люцерном. Только у Пилатуса нет таких огромных ручищ, как у мастера Хенрика! Вдобавок ко всему лицо родителя девушки пряталось за большущими бакенбардами и густыми, как ветки у ёлки, бровями. Стоило ему нахмурить свои ёлочные ветки, как это приводило всех его недругов в трепет! А если ты – нежелательный жених для его единственной и обожаемой дочери, то берегись! Вот невольно и задумаешься: с какой стороны к нему подойти?

Поэтому Ганс усаживался чуть в сторонке от семьи мастера Хенрика. Он совсем не слышал проповеди. Затаив дыхание, молодой мастер не отрывал глаз от милой Евы. Ведь она такая хорошенькая! И от волнения Ганс не знал, куда ему пристроить свой подарочек. Он вертел коробочку в руках и всё больше волновался.

По окончании службы башмачник каждый раз делал шаг в сторону своей возлюбленной, намереваясь вручить угощение и объясниться с ней, но тушевался и отступал назад. Бедный, бедный неопытный Ганс! Ноги его каменели, а язык забывал, что говорить. Потом Ганс ругал себя за нерешительность, но ничего поделать не мог. И рядом не оказывалось никого, кто бы мог поддержать влюблённого.

Семья Хенрика, конечно же, не могла не заметить странные телодвижения чудаковатого молодого человека, который приходил на службу с красивой коробочкой и вертелся перед глазами. Ганс постепенно стал объектом шуток в семье черепичного мастера. А Ева опускала глаза и еле живая, боясь посмотреть в сторону молодого человека, прижавшись к матери, выходила из собора.

4.

Йоханна знал весь Люцерн, поскольку работал он уличным музыкантом. Только никто в точности не знал, когда и откуда Йоханн появился в Люцерне. Жил музыкант в крошечном домике на окраине правобережья Ройса вместе со своей юной и премилой дочерью Анели, верной помощницей во всех его делах. Каждый день ближе к вечеру они вместе приходили на Ратушную площадь и устраивали концерты для горожан. Йоханн играл на скрипке, а Анели – на флейте. После концерта девочка собирала со слушателей деньги в небольшую нарядную матерчатую сумочку.