Цветные рассказы. Том 2

Феликс никому не говорил об этом своем достижении. Однако, вчера вечером около бассейна, именно вчера, его обычные компаньоны по курортному времяпровождению – новые приятели и просто соседи по отелю и пляжу – почему-то были особенно доброжелательны и держались с ним подчеркнуто уважительно. Когда на душе легко, от нас расходятся волны уверенности, силы и спокойствия. У Феликса была харизма, был некий магнетизм, к нему и раньше тянулись люди… Знакомые и незнакомые. Но вчера… Вчера это было особенно заметно.

Оглянулся по сторонам – вокруг ни души. Ночные гуляки отшумели пару часов назад, а купальщики еще не пробудились.

Внезапно его посетило ощущение «де жа вю». Будто это все уже происходило с ним. Или вернее – будто он когда-то предвидел сегодняшние переживания, наблюдал туманный пейзаж, темные непрозрачные воды реки, размытые очертания дайвинг-станции… Будто подобное ощущение посетило его во второй раз. Будто он уже побывал именно в этой временной точке. И видел то же, что сейчас. Пережил это в прошлом. Раньше. Он попытался вспомнить, когда что-то похожее могло произойти с ним. Если времени не существует, если время – только свойство нашего мышления, только способ последовательно вспоминать одно событие вслед за другим, тогда можно «вспомнить» не только прошлое, но и будущее. Феликсу показалось, что прошлое и настоящее подошли вплотную к какому-то очень важному моменту его жизни, «де жа вю» коснулось его памяти и сообщило: «Вы немного сбились с пути, мой друг, но сейчас успешно вернулись уже на свою, единственно верную тропу. Поздравляю! Теперь вы можете двинуться дальше, вас ждет необыкновенное приключение».

Кто-то сел на другой конец скамьи. Феликс предпочел бы остаться один. Встать и уйти? – пожалуй, это выглядело бы невежливо.

Молодой человек стал насвистывать. Феликс вздрогнул. Этот «кто-то» пытался выводить рулады мексиканского мотива – знакомая с детских лет песня «Коимбра», которую когда-то исполняла Лолита Торрес. Мотив перенес его в старую коммуналку на Моховой. Песенку любил насвистывать их сосед Толя (надо отметить – он делал это мастерски), когда, готовясь к очередному свиданию, начищал до блеска выглядывающие из-под клешей носки ботинок. Где теперь Толя с Моховой? – как же давно это было! Незнакомец тихо пропел: «Коимбра, чудесный наш город, ближе нет тебя и краше. Мы позабудем не скоро свет из окон старых башен». Голос и свист принадлежали не Толе, но явно ему подражали.

Феликс повернулся к пришельцу и спросил:

– Откуда вы, молодой человек, из Петербурга или из Москвы?

– Не из Москвы и уж тем более – не из Петербурга. Какой Петербург – вы что, с луны свалились? – Петербург в царской России остался. Я в Ленинграде живу.

Некоторое время они сидели молча. Потом Феликс задал еще один вопрос:

– В доме 36 по Моховой, против Театрального института?

Незнакомец подтвердил. Вот это да, вот это попадание! Невероятно… Испарина выступила у него на лбу. Не может быть, неужели… Черт побери, не упускай случай, Феля, решайся, хватай удачу за хвост, пока туман не рассеялся!

– В таком случае, – жестко сказал Феликс, – вас зовут Феликс Петрович, фамилия ваша – Эйлер, вы правнук или пра-правнук знаменитого петербургского математика. Я тоже Феликс Петрович Эйлер. Сейчас 2002-й год, мы в Египте, в Хургаде.

– Нет, это не совсем верно, – ответил незнакомец голосом Феликса, но каким-то отстраненным и притушенным, будто пришедшим издалека. И, помолчав, добавил:

– Я нахожусь сейчас в Ленинграде, на скамье в двух шагах от Невы. Странно, но мы похожи; правда, вы намного старше, и волос у вас на голове осталось совсем немного.

Феликс почувствовал внутреннюю дрожь.

– Могу доказать, что говорю правду. Послушай меня, чужие не могут знать этого. У нас комната в коммунальной квартире. Кровать родителей отделена от тахты, на которой ты спишь, книжным шкафом. В трюмо сохранилась фронтовая зажигалка отца в виде серебристого шара с ватой внутри, пропитанной керосином, и с кремешком для высекания искры. В шкафу стоят полное собрание сочинений Диккенса и академическое издание Пушкина. Между томиками стыдливо втиснута книжка о сексуальных отношениях мужчин и женщин, которую в твою юность, как бы случайно, родители оставили на видном месте. Могу еще рассказать про тот вечер, который ты провел в гостях у Риммочки, когда был еще студентом, вечер, после которого ты твердо решил, что непременно женишься на ней. Но не женился.

– Рената, ее звали Рената, – поправил «другой».

– Да, конечно, Рената, Рина. Тебе достаточно того, что я сказал?

– Нет, нет и нет… Ничего, ровным счетом ничего это не доказывает. Видимо, вы мне снитесь, а в этом случае нетрудно понять, что вы знаете все, что знаю я. Так что ваш страстный монолог ничего доказать не может.

Феликс подумал и согласился. Молодой Феликс абсолютно прав.

– Если сегодняшнее утро и наша встреча – только мираж, видение, пусть каждый думает, что это его собственное видение. В конце концов, вся наша жизнь – не более, чем сон Господа.