Цветные рассказы. Том 2

Феликс заметил, что «другой» оцепенел, впал в ступор. «Бедный парень. Встретить самого себя в будущем… Мало этого – узнать, что стало с его страной, которая казалась незыблемой… Нерушимой и вечной, как мир. Столько всего сразу…»

Такое впечатление, что «другого» парализовал страх… Страх перед невозможным, непривычным, невероятным… Когда наяву сталкиваешься с тем, чего в принципе не может быть… Конечно, страшно. Потому что этого не может быть никогда. Сталкиваешься наяву… Наяву или во сне?

Попытался отвлечь своего собеседника. Молодой человек сжимал в руках какую-то книгу.

– «Как человек плыл с Одиссеем», – безучастно ответил он на вопрос Феликса.

– Припоминаю. И как тебе поэма?

«Другой» долго молчал, потом задумчиво переспросил: «Простите, что вы сказали?»

– А, поэма… Впечатляющие стихи.

Внезапно он оживился.

– Тема странствий бесконечна, Улисс появляется вновь и вновь, он плывет на своей галере через века: Гомер, Данте, Джеймс Джойс, Луговской, – произнес юноша чеканным голосом. – Жюль Верн – тоже певец Одиссеи; Александр Грин, Мелвилл… «О, сколько лет мы рвёмся по неверным пустым зыбям среди чудес попутных, средь островов, встающих из пучины, среди проливов гибельных и смрадных, что пахнут скалами и дохлой рыбой, меж тучами и сине-цветной влагой на родину, на родину, в Итаку, чтоб никогда ее не увидать».

Пафосный тон – «другой», видимо, сумел взять себя в руки. Феликс с удовольствием вспоминал забытые стихи; ему захотелось узнать, что еще этот «другой» читал в последнее время. Тот назвал несколько поэтических вещей, среди них – «Баллада о тигре». «Какая мощь в твоей руке, какое волшебство! В руках твоих и кулачке, и теплоте его», – с жаром произнес он.

– Стихи трогают нас, если мы чувствуем в них томление и порыв, а не воспринимаем их, как отчет о случившемся. Если Сельвинский так пишет о женщине, с таким неестественным восторгом, значит, он так и не узнал ее наяву, она осталась для него только недостижимой мечтой, кем-то типа Дульсинеи Тобосской, – почему-то раздраженно ответил Феликс.

Молодой человек обескуражено посмотрел на Феликса, казалось, он потерял дар речи. После некоторой паузы все-таки возразил:

– Не могу согласиться с вами. Как вы можете так говорить? Вы совсем его не знаете. Он работал грузчиком, натурщиком, репортером, цирковым борцом. Воевал от звонка до звонка – с 41-го по 45-й. Это настоящий человек, он не стал бы кривить душой, он пишет о том, что с ним действительно было.

– Было – не было, какая разница? Томление есть, порыв есть – превосходные стихи! Собираешься прочитать все его сочинения целиком?

– Не думал об этом; честно говоря, – нет, – ответил «другой», сам удивляясь своему ответу.

Феликс поинтересовался, чем он сейчас занимается.

– Увлекаюсь разными теориями, много чем занимаюсь… Дневник веду. Это самый верный друг. С ним можно делиться всем, что беспокоит.

– И что же тебя беспокоит?

– Разное. Непонимание друзей, например. А главное – то, что работаю на оборонку.

– Интересно, что плохого в оборонке?

– Плохого? Мы создаем технику для разрушения, вот что… Она несет в мир ненужное напряжение, даже, если не используется, а людям приносит одни страдания. Мне не хотелось бы впредь иметь отношение к орудиям разрушения.

– Чего тебе бояться, друг мой? Электроника, которой ты занимаешься, быстро устареет, через 10-15 лет ее заменят более современной – на основе западных разработок. А боевые системы, для которых она предназначена, будут списаны лет через тридцать. Войны не будет, говорю тебе достоверно, потому что знаю; системы эти так и не найдут себе применения, никогда не будут использованы. Зато твоя страна встроена в планетарную эволюцию высоких технологий. И инженеры ваши, и ты в их числе. Оборонный заказ всегда был локомотивом нашей экономики. Так что пусть тебя совесть не мучает. Занимайся своим делом, раз тебе нравится, тем более, что у тебя неплохо это получается.

«Другой» набычился.

– Напрасно вы все это мне говорите. Все равно, уйду из оборонки, как только представится возможность, – буркнул он.

– Ну и чем ты хотел бы заниматься?

– Не знаю пока. Тем, что приносит кому-то пользу. Что укрепляет братство людей. Современный человек не может отворачиваться от своей эпохи.

Феликс подумал и поинтересовался:

– Послушай, неужели ты на самом деле чувствуешь себя братом всех людей на земле? К примеру, всех сантехников всех домохозяйств, всех запойных алкоголиков, всех бомжей и зэков, всех страдающих несмыканием связок и недержанием мочи, всех девушек, обслуживающих дальнобойщиков на перекрестках дорог, всех вечерних бабочек с Московского вокзала?

– Я хотел бы, чтобы моя работа помогала массам слабых и униженных, оскорбленных и обиженных судьбой, – бубнил «другой».