Цветные рассказы. Том 2

– Видение, сон… А если наш сон прервется? – с беспокойством спросил собеседник, пропустив мимо ушей фразу о сне Господа.

Феликсу захотелось успокоить его, заодно и самому успокоиться. Он изобразил уверенность, которой совсем не чувствовал в этот момент.

– Мой сон длится больше шестидесяти лет. Когда я вспоминаю что-то, я встречаюсь с самим собой в прошлом. С нами сейчас происходит ровно то же, только нас двое. Хочешь, расскажу тебе кое-что из моего прошлого? – для тебя оно станет будущим.

Молодой человек внимательно посмотрел на Феликса. Сказал, что тот неплохо выглядит для своих шестидесяти. А потом добавил лаконичное: «Ну ладно, рассказывайте». Феликс, теряясь и путаясь, стал перечислять.

– Мама покинула нас пятнадцать лет назад, отец – совсем недавно. Он очень болел последние годы. Твоя сестра вышла замуж. Ее муж оказался отличным мужиком, но был старше ее почти на тридцать лет. Неудивительно, что она пережила мужа. От брака осталась дочь, твоя племянница… Она уже совсем взрослая, пока не замужем, детей у нее нет. Мы теперь живем совсем по-другому. Не за железным занавесом. Знаем обо всем, что происходит в мире. Я, например, объехал всю Европу. Побывал в Океании, Америке, Антарктиде. Стоял на мысе Горн. Ты сейчас об этом даже мечтать не можешь.

– На мысе Горн? – фантастика! Вы бывали на мысе Горн?

«Из какого своего далека, из какого далекого прошлого явился ко мне этот гость?» – подумал Феликс и осторожно спросил:

– Как там наши домашние сейчас? Как твои друзья?

– Сейчас уже неплохо. Все треволнения позади. Отца реабилитировали. Он вернулся из Воркуты, где работал на шахте с заключенными-поселенцами. Восстановили в партии, помогли трудоустроиться. Мама тоже работает. Вы ведь знаете об этом. Отец пытается наверстать упущенное. Читает, как бешеный. Все свободное время. Из каждой командировки привозит связки новых книг. У нас образовалась небольшая библиотека. Если спрашиваю о сталинских временах, он отмахивается, смеется: «Лес рубят, щепки летят». Я по-прежнему дружу с Лёвкой-«нахалюгой» и Мишкой-«ортодоксом».

«Шестьдесят шестой – шестьдесят седьмой год, тридцать пять лет назад», – отметил про себя Феликс.

– Лёвка, Мишка – у нас тогда было принято называть друг друга Лёвками и Мишками. Да и сейчас, пожалуй, тоже… Что я могу сказать? Лёвка соблазнит Мишкину сестру, красавицу Клару, потом бросит ее. Из-за этого они с Мишкой, – как бы это сказать? – в общем, перестанут видеться и разговаривать. Миша с родителями и молодой женой уедет в Америку. Иногда они приезжают в Россию. Редко. Мы редко с ними видимся. С Лёвкой тоже.

– Вот как получилось. Неожиданно. А мы ведь сейчас втроем – не разлей вода. Что еще? Бегаю на свидания с одной маленькой чертовкой. Влюблен без памяти. Она замужем. Может, я ей и симпатичен, не знаю. Скорее – забавляю, играет со мной как кошка с мышкой. Мы часто пьем кофе на втором этаже стекляшки – угол Суворовского и Невского. Напротив – огромный брандмауэр.

– Помню, помню. На штукатурке выбиты три женские фигуры в длинных летящих одеждах – аллегория дружбы народов – белых, черных и желтых.

– Это вы перепутали, «Дружба народов» совсем в другом районе. На брандмауэре сейчас большая реклама будущего фильма «Начало» с изображением Чуриковой в доспехах Жанны д’Арк.

Молодой Феликс на секунду заколебался, но все же спросил:

– А как вы?

– Не могу сосчитать, сколько статей ты напишешь, но точно, что их будет великое множество. Будешь увлекаться то одним направлением математики, то другим. Чистая теория принесет тебе неожиданные взлеты фантазии и одинокую радость, радость, которой ты ни с кем не сможешь поделиться.

Не хотелось говорить о сокровенном – о жене, о детях, а тот, «другой», не спрашивал. Феликс постарался абстрагироваться, говорить о нейтральном.

– Что касается истории. Карибский кризис и отставка Хрущева – это ты знаешь. У руля встал Брежнев, потом будет череда сменяющих друг друга старцев. Появится Генсек Горбачев. Сдаст восточную Германию, разрушит берлинскую стену, распустит Варшавский военный блок. Североатлантический блок – обещали больше не расширяться на восток. Но они нас обманули. В 91-ом рухнул Союз и его политическая система, закончилась монополия компартии на власть. Мы теперь живем в Российской Федерации. Республики разбежались по национальным квартирам. Чтобы элиты могли без помех пилить национальные бюджеты. Хвастаться пока нечем. США почувствовали себя единственной империей и всем диктуют, как жить. Россия взяла на себя обязательства Советского Союза. Потеряла основную часть своей военной мощи. Мы теперь страна с так называемой рыночной экономикой. При этом – полное крушение идеалов, плюс – нищета и пустые магазины. Это было в совсем недавнем прошлом. Сейчас поднимаемся понемногу. Но, все равно, мы превратились в огромную третьесортную страну, по привычке бряцающую оружием, но с отсталой экономикой и разрушенной инфраструктурой.