Цветные рассказы. Том 2

Почему бани назывались Некрасовскими – может потому, что он, Некрасов, жил в свое время недалеко – угол Литейного и Некрасова, тогда Бассейной улицы. Известная улица! «Вот какой рассеянный с улицы Бассейной! Вместо шапки на ходу он надел сковороду…»

Помыться, конечно, надо бы. Почти три недели в колхозе мыться всерьез было негде, студентам баню ни разу так и не предложили, а общая баня – только в районном центре. Мылись кое-как, местами, часто холодной водой, поливали друг другу из кружки, плюс ноги, плюс еще кое-что, плюс… что было делать? Боб раньше никогда еще не бывал в бане. В их семье в баню не ходили, сколько он себя помнил – всегда дома были хорошие условия для мытья. Разве что отец на фронте…

Ладно, пойдем в баню, тоже новые взрослые впечатления. Первое, что поразило – дяди-Ароновы подштанники. Полотняные, с завязками на поясе и на щиколотках. Такого фасона подштанники он видел в фильмах о гражданской войне.

В бане Бобу не понравилось. Все сидели с тазами и мылись на каменных скамейках. Скамейку обдавали кипятком. «Наверное, чтобы не заразиться друг от друга», – подумал Боб. После мытья из оцинкованной шайки Арончик уложил Боба на мокрую, противную скамью. Жесткими, как тиски, руками мял ему ноги, запястья, потом выбивал барабанную дробь на спине и груди ребрами ладоней. Неприятно, даже больно, и самое главное – непонятно зачем.

Боб впервые пошел в парную. Тоже хорошего мало: пар, ничего не видно, дыхание перехватывает, лицо печет, уши от жары заворачиваются трубочкой. Он вспомнил, что такие скрученные уши обычно бывают у борцов; в баню, наверное, любят ходить, подумал он и решил, что ему это совсем не нужно.

Из бани двинулись с дядюшкой опять на Старо-Невский. Там сегодня большой сбор – отложенный день рождения тетушки Гали. Тоже не открутишься. Долгожданная взрослая самостоятельная жизнь никак не начиналась.

Родственники и друзья собирались у Доры – у нее больше места. Пришли дяди и тети с женами, мужьями и детьми. Пришли старые друзья семьи, кто сотрудники, кто бывшие соученики, кто что… Мария Николаевна – подруга мамы Бориса. В прошлом чемпион СССР по академической гребле, мастер спорта. Она и направила Боба в восьмом классе в клуб «Энергия» тренироваться у своей приятельницы. Маргарита Алексеевна – тоже подруга Веры, дама, знавшая лучшие времена, видимо, из бывших. Пришла и соученица тетушки Гали по техникуму, когда-то очень хорошенькая, все звали ее Бебой-куколкой, со своим мужем Яковом Григорьевичем, маленьким атлетом, когда-то школьным учителем физкультуры, теперь – толковым инженером со своим собственным взглядом на все жизненные явления.

Не скажу, что Боб прыгал от восторга. Для него такие мероприятия – мука мученическая. «Завязка ведь – сказка. Развязка – страданье. Но думать всё время о том неустанно не стоит, быть может. Зачем? До свиданья. Мы только знакомы. Как странно…» Первый день взрослой, самостоятельной жизни не очень получался. Настроение было скверное. Но Бобу надо постараться, надо выглядеть приветливым – его любимая матушка считает, что важные семейные торжества просто необходимо отмечать в кругу самых близких родственников. Да и куда теперь ему, Бобу, податься?

Вначале поздравляли тетушку Галю, вручали ей подарки. Потом говорили о том, о сем. Яков Григорьевич, крепкий, неглупый, очень уверенный в себе человек, как всегда, оказался в центре внимания. Много говорил о решениях последнего партсъезда, о мероприятиях по резкому подъему легкой промышленности и сельского хозяйства. Он вещал, что все это безобразие, все вранье. Что ОНИ живут в Кремле, а на людей ИМ плевать. Из-за этого страна нищает, народ спивается, и экономика катится вниз.

Доротея и Леонид, казалось, были бесконечно далеки от всякой конкретики. Как два ангела с добрыми лицами – все терпеливо выслушивали, но жили в совершенно другом, непонятном нам мире. Абрам Самойлович интересовался только работой, а Арончика, помимо работы, интересовало, видимо, что-то еще, связанное с жизнью прекрасной половины человечества, но об этом он не говорил, а только старательно налегал на водку. Марию Николаевну тоже совершенно не волновали решения партсъезда. А Маргарита Алексеевна, конечно, могла бы многое сказать о том, что происходит в нашей стране, и так сказать, что никому мало бы не показалось, но демонстративное молчание и игнорирование обсуждений политики было для нее, видимо, давно решенным вопросом.

Боб сидел и слушал. Главное, о чем он сейчас думал: теперь он – взрослый, самостоятельный человек. И имеет свое собственное мнение о жизни в деревне. И об этом он знает, конечно, лучше всех присутствующих.

Боб попытался объяснить, как там, в деревне на самом деле, ведь он все знает. И про решения партсъезда он может объяснить лучше. Но почему-то никто его не слушал. А весьма симпатичный ему Яков Григорьевич, дядя Яша, как его Боб называл, совершенно не обращал внимания на то, что Боб уже не ребенок и имеет собственное мнение.