Цицерон. Между Сциллой и Харибдой

– Друзья мои, я люблю вас всех! Право, стоило побывать в изгнании, чтобы испытать такое великолепное возвращение. Мне кажется, что я, словно по ступенькам, всхожу на небо.

В сопровождении сенаторов и всяких празднично настроенных людей Цицерон поднялся на Капитолий, вошёл в храм Юпитера, дабы возблагодарить бога. Заметив на стенах бронзовые доски с текстами законов и указов трибуна Клодия об его изгнании, Цицерон сорвал их и бросил под ноги под одобрительные крики.

На следующий день, возмущённый «незаконным самоуправством», Клодий подал жалобу в сенатскую комиссию, но тут же прозвучали угрозы Марка Цицерона с обещаниями раскрыть его преступление в подлогах «усыновления» Фонтеем. Всё громче раздавались голоса: Клодий – ненастоящий плебей, а значит, в трибуны избирался незаконно, следовательно, все его действия и законы являются недействительными! Публия Клодия – в тюрьму!

Возвращённый в повседневную жизнь Рима, Цицерон не удовлетворился народной встречей и поздравлениями сенаторов. На очередном заседании Сената он произнёс благодарственную речь; его переполняли чувства гордости за себя и восторга от прежних собственных дел. Сенаторы с удивлением услышали, что с его отъездом Италия постепенно превратилась в территорию заброшенности, дикости и безмолвия, народ преисполнился горя и печали… Отсутствовали законы, суды, права магистратов, авторитет Сената, свобода и обильный урожай:

– Вот почему вы призвали меня своим решением, народ потребовал, государство умолило, а вся Италия внесла меня обратно на собственных плечах.

На другой день Марк выступал перед народом на Форуме, где чувствовал себя безмерно счастливым. Его внимательно слушали, восторженно приветствовали, а он говорил, что «удалился из Рима только потому, чтобы не дать повода к гражданской войне, не быть причиной гибели многих людей».

– Дважды я спасал государство, – услышали люди на Форуме, – когда я, консул, носящий тогу, победил вооружённых людей и когда я, частное лицо, отступил перед вооружёнными консулами. Я подумал: лучше пусть честные мужи оплакивают мою участь, лишь бы они не отчаивались в собственной жизни!

* * *

Настал день, когда Марк заметил, что не все проблемы для него благополучно закончились. Не только Публий Клодий продолжал враждебные действия и речи, среди сенаторов оставались недоброжелатели, и среди них Цезарь, Красс и Помпей. Но каждый триумвир желал видеть знаменитого оратора при себе, ожидая, «к какому берегу решит причалить»…

Цицерон понял это и поначалу мостил дорожку к Гнею Помпею – понятному для него человеку, признававшемуся в дружбе и обещавшему сотрудничество. При обсуждении в Сенате вопроса обеспечения города продовольствием Марк обвинил Клодия в том, что он своими преступными действиями способствовал росту цен на хлеб. И для наведения порядка предложил наделить Гнея Помпея чрезвычайными полномочиями «диктатора по продовольствию» на пятилетний срок. Предложение прошло, после чего Помпей был вынужден заниматься неблагодарными делами, Клодий потерпел поражение, а Сенат укрепил авторитет среди римского населения.

* * *

На фоне ослабления влияния Клодия Цицерон выдвинул ему претензии за разрушенный дом. Речь шла о восстановлении разрушенного дома на Палатине и разграбленных имений. Марку пришлось потрудиться, чтобы доказать реальный материальный ущерб. Сенаторы пришли к согласию, но платить в полном объёме отказались. В итоге он получил из казны два миллиона сестерциев на дом, двести пятьдесят тысяч – на виллу в Формиях и пятьсот тысяч сестерциев – за виллу в Тускулане.

Консул Габиний, его сосед по тускуланской вилле, за это время успел вынести оттуда всё, что представлялось ценным. Больше всего Цицерон переживал за похищенные полубюсты Гермеса – гермы – из пентеликонского мрамора с бронзовыми головами. Редкие статуи, стоившие ему огромных денег. По приказу Габиния рабы вырубили из стен даже мраморные барельефы, а уникальные коринфские колонны установил на собственной вилле. Так что восстановление обошлось Цицерону в три раза дороже компенсации из казны за разорение имущества. Много добра было разграблено или погибло в пожаре…

Занимаясь важным, казалось, делом – компенсацией затрат на восстановление своего порушенного имущества, Цицерон потерял время и бдительность. В потоке радостного ощущения, что все вокруг рады ему, не заметил реальных изменений в политике, настроений во власти, и значит, не оценил собственного положения в обществе. Новые политики успели его оттеснить на второстепенные роли, будто он не знаменитый оратор, а лишь актёр второго плана. Но этого своего состояния Марк ещё не успел осознать.

Первым ударом для него явилось новое обвинение Клодия в том, что «Марк Цицерон повинен в дороговизне и нехватке хлеба в городе», якобы в провинции недовольны его возвращением. Днём на него напала возбуждённая чернь, а прибежавшие на шум вооружённые люди хотели его убить. Спасся чудом, но с этого дня ходил с охраной из рабов и возвращался домой засветло.

Последняя страсть Клодии Пульхр