Цицерон. Между Сциллой и Харибдой

Но и этого оказалось недостаточно, и тогда жителям Италии пришлось выплачивать налоги за несколько лет вперёд и продавать свои земельные участки, чтобы погашать долги за всё новые и новые пошлины.

Глава шестнадцатая. Дорога в вечность

Волчица Фульвия

После смерти Цезаря огромный дом Марка Антония превратился в политический штаб, а заправляла здесь всем его супруга Фульвия, показавшая себя настоящим «диктатором». Она принимала прошения от делегаций из областей Италии и римских провинций, предлагала мужу кандидатуры для назначения на государственные должности, при этом без стеснения брала деньги «за содействие» в решении разных вопросов. Цицерон знал это и обвинял Антония в том, что его «жена устраивала аукцион провинций и царств, поддерживая материальное состояние мужа…».

* * *

Для Марка Туллия Цицерона предательство Гая Октавиана представилось неожиданным падением в бездну. Сей молодой человек с учтивым выражением на лице обманул шестидесятитрёхлетнего опытного в таких делах сенатора? Судя по всему, он уже не в состоянии повлиять на ход событий, не понимал, что делать дальше…

Всего полгода назад Цицерон, пользуясь влиянием в Сенате и поддержкой официального наследника Цезаря, добился почти неосуществимого – признания Антония «предателем государства и врагом римского народа». Но он недооценил способности его супруги, Фульвии.

Это был её третий брак. Она была замужем за Публием Клодием Пульхром, погибшим в стычке с Милоном на Аппиевой дороге. Затем три года была в браке с трибуном Гаем Курионом, пока неожиданно не овдовела. Правда, печалилась она недолго и уже через полгода обрела нового супруга, Марка Антония, которому помогала сотрудничать с Гаем Юлием Цезарем.

Сейчас же, исходя из абсолютной безнадёжности положения мужа, она призвала на помощь друзей из сенаторов-цезарианцев и мать Марка Антония, влиятельную в аристократических кругах особу. В траурных одеяниях женщины вместе с малыми детьми и профессиональными плакальщицами ходили ночами с факелами по городу, стучались в дома знатных граждан, умоляли пожалеть Антония – любимого сына, супруга и отца. Они стояли целыми днями у входа в курию, где заседали сенаторы, и с раздирающими слух воплями останавливали всех, кто заходил и выходил, падали на колени, призывая к милости и состраданию…

Наблюдая унижение знатных матрон, слыша стенания и жалобный плач детей, суровые римляне «сдались». Они вспомнили заслуги Марка Антония в войне с внешними врагами республики, на фоне которых его преступления не казались уже такими страшными. И сенаторы изменили решение в пользу Марка Антония, а когда обвинения в измене сами собой снялись, смертельная опасность для него и его семьи миновала. Консул вернулся на военную службу, и Сенат передал ему командование частью своей армии.

Возглавив легионы, прибывшие из Македонии, Марк Антоний отправился к месту службы – в Брундизий. Фульвия его сопровождала. В Брундизии новый военачальник столкнулся с неповиновением легионеров из-за долгов по жалованью. Антоний смог договориться с ними, и мятеж был предотвращён, но Фульвия потребовала от мужа крайне жестоких мер к зачинщикам. Как Антоний потом говорил с трибуны Сената, «на глазах у своей жены – женщины не только самой алчной, но и самой жестокой из всех – он приказал перерезать горло храбрейшим мужам… На ней кровь наилучших граждан Рима!». После его выступления Фульвию в Риме справедливо называли не иначе как «бестия» или «злобная фурия».

Используя благоприятную для семьи ситуацию, Фульвия выдала дочь от второго брака, Клодию, замуж за Гая Октавиана. Породнившись с подающим надежды молодым человеком, тёща способствовала сближению мужа с зятем в тройственном союзе. Именно она внушила мужу, что злее врага, чем Марк Цицерон, для него не может быть. А когда узнала о создании проскрипций, настояла на том, чтобы имя ненавистного Цицерона попало туда первым. Она не могла простить старому оратору оскорблений – того, что он слишком часто презрительно называл её «блудницей» и «полководцем собственного мужа» (за то, что Марк Антоний безропотно повиновался ей даже в военном деле).

Погоня

О том, что триумвиры внесли Марка в «кровавые списки», он узнал в тускуланском имении, где находился вместе с братом и племянником. Помпоний Аттик немедленно прислал своего раба с запиской, предупреждавшей о смертельной опасности. В ней он умолял, чтобы Марк не терял времени и скрылся за пределами Италии. Но Цицерон ответил: «Благодарю за совет. За смертью далеко ходить не надо». Он также написал, что ему приснился олень с огромными рогами, которого преследовали собаки. Они выгнали животное на охотников, которые убили его. А когда разделывали тушу, голову отсекли и подвесили на ствол дуба, словно нос вражеского корабля – на ростру…