Цион

Дверь в мою ванную – мою личную ванную! – вела прямо из спальни. Плитка под ногами напоминала медовые соты: шестигранная, темно-желтого цвета, она украшала и пол, и стены. Я невольно содрогнулась, вспоминая растрескавшийся бело-зеленый кафель общих ванных, об который было так легко порезаться. В ванной было даже светлее, чем в комнате: над головой я обнаружила стеклянный скошенный потолок. Наверное, именно ради вида на облака посреди помещения красовалась белоснежная ванна на бронзовых лапах – и это в дополнение к душевой секции и к двум (зачем же столько?) раковинам, вделанным в мраморную столешницу. Я провела пальцем по кромке ванной: белоснежная чаша так и звала искупаться. Я видела такие только на картинках и думала, что подобная избыточность осталась где-то во временах империи. Я и мечтать о такой личной ванной не могла, ни за какие баллы.

Обратно в главную комнату я вернулась медленно. Собственная спальня и отдельная ванная, в которой я могла проводить столько времени, сколько хочу, без чужих взглядов и разговоров в самый неподходящий момент, – все это казалось нереальным. Наверное, я сейчас моргну, и все исчезнет. Тем более что все это и так не мое…

Заглянув в другой коридор, я нашла кухню. Обогнув начищенную стойку, я несмело погладила хромированный угол печи для булочек, изогнутую ручку холодильника и округлый прибор с чашками, о предназначении которого я могла только догадываться. Чтобы содержать у себя собственную кухню, нужно платить немалый налог. А чтобы разместить у себя каждый предмет этой техники, нужно заплатить еще больше.

В холодильнике я нашла с десяток дневных рационов. Но датой они помечены не были, и внутри виднелись совсем незнакомые продукты. Никаких порошковых смесей или пюре, которые следовало разводить горячей водой, а целые куски мяса, яркие овощи и злаковые гарниры. «Живое» ли это мясо или соевое? Если уж у сенатора такой выбор продуктов, то и мясо, скорее всего, настоящее… Ли’Бронаху не только доставляли рационы – это были любые продукты, в любом объеме. Еще я отыскала сыр, хлеб, несколько десертов и фрукты, а от разнообразия последних у меня чуть голова не закружилась. Какие уж там груши или яблоки с частных лотков… Здесь были и крошечные бананы, и ананасы, и виноград, а еще множество цветных плодов, названий которых я знать не знала. Сколько же стоит каждый такой фрукт, который я в жизни не видела? Я взяла круглый желто-зеленый плод в руку и легонько сжала в ладони. Кажется, его следовало чистить, и я, умирая от голода, отыскала нож и принялась срезать кожуру. Фрукт оказался таким сочным, что я тут же закапала его соком и стойку, и пол, и собственное платье. Ничего слаще я, кажется, в жизни не ела.

Наскоро протерев стойку салфеткой, я выбрала еще один рацион и тут же его открыла. На всякий случай я подняла комм, чтобы свериться с балльным счетом – что, если за каждый такой контейнер с меня каким-то образом автоматически снимают баллы? Но экран тревожно мигнул, а в динамике что-то щелкнуло.

– Это снова ты? – испугалась я.

На той стороне снова щелкнуло.

– Ты одна?

Опять этот парень…

– А тебе какое дело?

– Одна или нет?

– Одна.

– Отлично.

– Не знаю, что ты в этом нашел отличного…

– Значит, так… Не знаю, как у тебя, но у меня комм фонил все это время.

– Опять ты слушал?

– Хотел бы и не слушать, да пришлось. Не перебивай. Вот что нужно сделать: пойдешь сегодня в ремонтную мастерскую на ла’Валл, там спросишь ли’Марра…

Я оборвала его прежде, чем он успел закончить:

– Не пойду я ни в какую ремонтную мастерскую. Мой комм только-только починили, а что в этой мастерской мне скажут про все эти несанкционированные сеансы связи?.. И главное, сколько баллов мне снимут?..

– Да иди ты со своими баллами.

Я швырнула салфетку в мусорное ведро. Спорить про баллы с неизвестным я точно не собиралась.

– Это мои баллы. И моя жизнь. Я не пущу ее под откос только потому, что ты мне так сказал. И какого терминала ты раньше не объявился? Собирал на меня досье?

– Мне плевать на тебя и чем ты там занимаешься. Нельзя, чтобы нас слышали. Чтобы кто-то заметил, что у тебя не в порядке комм. Но ли’Марру я доверяю. Потому и говорю: иди к нему на ла’Валл и…

– Почему нельзя? Чего ты боишься?

На той стороне повисла тишина.

– Эй, я тебя спросила! Я даже имени твоего не знаю…

– Ниил. Меня зовут Ниил, – нехотя отозвался парень.

Я кивнула:

– Отлично, Ниил, почему нельзя, чтобы кто-то узнал о нашей… поломке? Или ты сам за баллы боишься?

– Да плевал я на баллы! Понимаешь…

– Нет.

– Просто нельзя, понимаешь?

– Ты нарушил закон? Где-то скрываешься?

– Нет, закона я, как ни странно, почти не нарушал.

– Ах «почти»… Но скрываешься?

– Можно сказать и так.

– Хорошо. – Я сжала пальцами переносицу. – Но с чего ты взял, что я буду тебе помогать? Что буду молчать? Что пойду на ла’Валл?

– А тебе понравится, если я завтра на твоем экзамене по этике что-нибудь устрою? Как ты мне вчера. Кстати, неплохо играешь. Но громко.

Я выпрямилась:

– Я не говорила про экзамен.

Голос не отозвался.