Цикличность

После этих слов беседа, перешла в бытовое русло. Северянина, куда больше беспокоило то, что часть наших детей страдала животом.

Лоррис отчего-то решил, что солдаты Утейла могли подбросить в колодцы отраву. Как человек с другой стороны, я знал насколько важны колодцы для Металлической долины, и травить их никто и никогда не решится.

Вставшие без воды караваны – вот настоящий кошмар для долины, а вовсе не адепты, что «мелко пакостили» на дорогах. Нет руды – соответственно нет еды и денег. А на земле у рудников можно выращивать только сорняки, и то хилые. Так что, скорее всего в колодцы просто попала весенняя грязь, что расстроила мягкие детские желудки.

Однако, уже скоро времени на праздные разговоры не осталось. Ведь, как говорили фермеры на западе: «Лучшее лекарство от тяжких дум – тяжкий труд». И весь следующий месяц превратился в непрекращающийся дурной сон наяву. После того как в Утейла узнали об уничтоженном патруле, на нас началась самая настоящая охота. Солдаты из крепости взялись за нас со всем возможным азартом.

Затем, несколько раз преследование прекращалось, видимо как раз на то время пока адепты штурмовали города и заставы. Не раз, благодаря тому, что солдаты вынуждены были отступать и оттягиваться для обороны, нам удавалось вырваться из плотного окружения. Но они всегда возвращались и были где-то рядом, и намерения их были ясны как день.

Было еще одно обстоятельство, что очень сильно меня тревожило. Хоть я не знал точно, где мы находимся, но ясно представлял, что мы идем параллельно тому пути, которым следуют караваны из Металлической долины. Где-то неподалеку адепты умирали в бессмысленной битве, чтобы мы могли пройти, а мы шли прямо к основным силам «противника». Эта дорога – аорта нашей страны, ее главный сосуд, и мы прямо по ней сами идем в лапы солдатам Утейла.

Лоррис разделял мои опасения, но уверял, что другого пути в точку назначения у нас просто нет. При этом он наотрез отказывался говорить, куда мы направляемся. Ло ссылался на то, что груз важный и, если нас поймают, мы не должны будем ничего выболтать. А в таком случае самый верный способ сохранить информацию – просто ничего нам не говорить.

Четыре раза мы каким-то чудом избегали открытой схватки. Нас спасало именно то, что патрули не рассчитывали встретить нас прямо на дороге. Поэтому они натыкались на нас, когда сами были на марше и далеко не сразу перестраивались в боевой порядок.

Только тут Лоррис наконец решил, что нам пора значительно углубиться в лес и немного переждать. По моим прикидкам на тот момент мы уже находились всего в трех днях пути от Утейла и в семи от Периа – перевалочного пункта на подходе к рудникам.

Теперь мы медленно шли лесом, и направление взяли скорее на Периа, чем на Утейла. До сего дня мы упорно приближались к рудникам все ближе и ближе. Мы были глубоко в тылу «врага», глубже уже некуда, и второй месяц упорно плелись болотами и лесами в пасть врагу…

Хорошо, что войска барона потеряли наш след. Видимо адепты усилили свой натиск, и у солдат просто не было времени прочесывать болота в такую распутицу. Я очень хотел спросить Ло о том, не нападают ли сейчас на Утейла адепты? Но ответ мне был и так ясен. В часы безветрия со стороны Утейла можно было увидеть высокие столбы дыма, а ночами мне казалось, что я слышу колокол с вершины ратуши, что ознаменует начало штурма. Вряд ли я слышал именно его звон, Утейла слишком далеко, но гористая местность иногда вытворяет со звуками причудливые вещи.

Хотя прямо сейчас, увязнув в грязи, наш отряд не представляет никакой угрозы никому кроме себя. Ведь, вместо солдат, проблемы нам решила преподнести погода. Сезон дождей. Здесь, у Металлической долины, традиционно в середине весны начинается жуткая распутица из-за налетающей с гор непогоды. В «плохие» годы здесь даже вновь выпадает снег. Но до этого, к счастью, пока не дошло.

Мы сидим в глуши, буквально увязнув в грязи по уши. Проходим пару верст в день не больше. Люди отдыхают, как могут, в такую глушь за нами никто не придет, можно позволить себе отоспаться за все эти бессонные ночи.

Сегодняшний день отличался от всех предыдущих тем, что повозка особенно крепко увязла, и шансов достать ее не было никаких. Впервые мы остановились в дороге. Я настолько привык все время двигаться и даже ночью засыпать в дергающейся коляске, что теперь нечто вроде инерции заставляло меня чувствовать некую потерю равновесия. Я либо ехал на повозке, либо толкал ее, либо разгружал что-то, либо загружал обратно. Я отвык просто сидеть на козлах и не двигаться. Странное чувство.

Кит бросил свои тщетные попытки и погладил лошадь, как бы прося прощения за предыдущие удары. Было ясно, только природа со временем великодушно позволит нам выбраться, если вообще позволит. На людей такая погода всегда оказывает удручающее действие. Голубое небо не показывалось нам уже очень давно. Все были подавлены. Дети грустили и часто плакали. В такой сырости у Кита никак не заживала рука. Еда, что была у нас с собой, постепенно становилась непригодной из-за плесени.