Но, конечно, на самом деле это был еще не конец, и на встрече G20 в Буэнос-Айресе 1 декабря Меркель предприняла еще один шаг в своих двусторонних отношениях с Трампом. Она сказала, что полностью согласна с тем, что Россия нарушила договор, но пожаловалась, что между Россией и США не было никаких политических переговоров, что было нонсенсом — такие переговоры были не только при Трампе, но даже при Обаме. Трамп спросил, что я думаю, и я снова призвал его действовать по плану, уведомив о выходе 4 декабря. Трамп сказал, что не хочет выглядеть слабым в глазах России, а Меркель пообещала, что поддержит нас, если мы дадим ей шестьдесят дней. После короткого обсуждения Трамп сказал, что согласен со мной, но, тем не менее, даст Меркель два месяца, которые она хотела и вот после этого мы выйдем из ДРСМД уже точно. Мы с Помпео подчеркнули, что речь идет только о двух месяцах и не больше, и Меркель согласилась. Тогда я потребовал, чтобы немцы немедленно объявили о своей поддержке нашего решение о выходе из договора. Именно поддерживают, не какая-то другая формулировка (например, “понимают”, что ранее пытался использовать Хеккер). Меркель снова согласилась. Пожалуй, это лучшее, чего от них можно было добиться. Мы обсуждали, как объяснить это другим союзникам, и Трамп предложил сказать: “По просьбе Германии и других стран мы прекратим действие Договора о РСМД через шестьдесят дней”. Поразительно, но он все еще не понимал, что помимо этой задержки остается обязательный 180-дневный период ожидания, но было уже слишком поздно ему это втолковывать.
Мы объявили о намерении выйти из Договора 4 декабря, все прошло хорошо, и 1 февраля 2019 года мы официально отозвали свое участие. Русские объявили о немедленной приостановке любых новых переговоров по контролю над вооружениями, что стало неожиданной побочной выгодой. Верховный жрец американских контролеров вооружений назвал меня “наемным убийцей соглашения о ядерных вооружениях”, что я воспринял как комплимент. По прошествии нескольких месяцев возникла некоторая суматоха, но в 12:01 утра в пятницу, 2 августа, США вышли из Договора о РСМД. Отличный день!
Другие двусторонние и многосторонние договоры с участием России и Соединенных Штатов также должны попасть под топор, не говоря уже о многочисленных многосторонних соглашениях, которые США заключили по глупости прежних администраций. Трамп, например, с готовностью согласился отменить подписанный Обамой Международный договор о торговле оружием, который никогда не был ратифицирован Сенатом. Против него еще на этапе подготовки выступали группы по борьбе с контролем над оружием в США — начиная хотя бы с меня в бытность заместителем госсекретаря в администрации Буша-младшего. Выступая на ежегодном съезде Национальной стрелковой ассоциации 26 апреля 2019 года в Индианаполисе, Трамп получил бурные овации, когда подписал указ о выходе из этого договора прямо перед аудиторией.
Трамп также вывел США из Парижского соглашения об изменении климата, шаг, который я поддержал. Это соглашение влияло на изменение климата примерно в той же степени, как перебирание четок и в меньшей, чем зажигание свечей в церкви (вы же понимаете, что церковные свечи надо запретить ради уменьшения углеродного следа?). Соглашение просто требовало от подписавших сторон установить национальные цели, но не говорит, какими должны быть эти цели, и не содержит механизмов принуждения. Это теология, маскирующаяся под политику, все более распространенное явление в международных делах.
Список других соглашений, от которых следует отказаться, длинный, включая Конвенцию по морскому праву и два других, от которых США должны быть немедленно освобождены. Договор по открытому небу 1992 года (который вступил в силу только в 2002 году) теоретически допускает невооруженные военные наблюдательные полеты над территориями более тридцати подписавших его сторон, но с момента его создания вызывает споры. Он давал преимущества России, но устарел и, по сути, бесполезен для Соединенных Штатов, потому что нам больше не нужно пролетать над их территорией. Выход США явно отвечал бы нашим национальным интересам, лишая Россию, например, возможности совершать полеты на малой высоте над Вашингтоном и другими особо чувствительными объектами. Когда я уходил в отставку, рассматривался вопрос о том, чтобы покинуть «Открытое небо», и в сообщениях прессы указывалось, что эти усилия, которые я по-прежнему полностью поддерживаю, продолжаются.