Цена соли

Его пьеса никогда не будет поставлена, подумала Терез, возможно даже, и дописана не будет, потому что настроение у Фила менялось непредсказуемо.

– Ну, я двинул, – сказал Фил. – Заскакивай как-нибудь поскорее, Терри. Бывай, Рич.

Она смотрела, как он пошёл прочь от них и стал подниматься по маленькой лестнице к выходу, и вид у него был такой потрёпанный, какого никогда прежде ей не доводилось видеть, в сандалиях и истёртом двубортном пальто, но при этом в нём было обаятельное безразличие к этой своей потрёпанности. Как у человека, расхаживающего по собственному дому в любимом старом банном халате, подумала Терез. Она помахала ему через окно в ответ на его прощальный жест.

– Я слышал, ты носила Филу бутерброды с пивом в новогодний день, – сказал Ричард.

– Да, он позвонил и пожаловался на похмелье.

– Почему ты мне об этом не сказала?

– Видимо, забыла. Это было неважно.

– Неважно. То, что ты… – Ричард сделал медленный, безнадёжный жест негнущейся ладонью. – То, что ты полдня проводишь в квартире у парня, принеся ему бутерброды с пивом? Тебе не пришло в голову, что я, может быть, тоже хочу бутербродов?

– Если ты их хотел, у тебя вокруг было полно народу, кто мог бы тебе их подать. Мы съели и выпили всё, что было в доме у Фила. Помнишь?

Ричард кивнул длинной головой, по-прежнему недовольно ухмыляясь с опущенными углами губ.

– И ты была с ним наедине, только вы вдвоём.

– О, Ричард… – Она вспомнила, и всё это стало настолько неважно. Дэнни не вернулся в тот день из Коннектикута. Он встречал Новый год в доме одного из своих профессоров. Она надеялась, что он появится у Фила после обеда, но Ричарду, вероятно, и в голову никогда бы не пришло, он никогда не догадался бы, что Дэнни нравится ей куда больше, чем Фил.

– Поступи так любая другая девушка, я бы заподозрил, что тут что-то заваривается, и был бы прав, – продолжал Ричард.

– По-моему, ты ведёшь себя глупо.

– По-моему, ты ведёшь себя наивно. – Ричард смотрел на неё с ледяным лицом, возмущённо, и Терез подумала, что наверняка не только это его так возмущает. Его возмущал тот факт, что она не была и никогда не сможет быть такой, как ему хотелось бы, – девушкой, страстно в него влюблённой и мечтающей отправиться с ним в Европу. Девушкой такой, какая она есть, с её лицом, её устремлениями, но обожающей его.

– Знаешь, ты не в его вкусе, – сказал он.

– А кто вообще говорил, что я в его вкусе? Фил?

– Этот прохвост, этот дилетант недоделанный, – пробормотал Ричард. – И у него хватает наглости ораторствовать тут и говорить, что тебе на меня наплевать.

– Он не имеет никакого права так говорить. Я тебя с ним не обсуждаю.

– О, превосходный ответ. То есть если бы ты меня с ним обсуждала, тогда бы он знал, что тебе наплевать, а? – Ричард произнёс это тихо, но голос его дрожал от гнева.

– Что это Фил вдруг против тебя возымел? – спросила она.

– Не в этом дело!

– А в чём же? – она теряла терпение.

– Ой, Терри, давай прекратим.

– Тебе нечего сказать. – Но увидев, как Ричард отвернулся от неё и передвинул локти на стойке бара – так, будто её слова причинили ему почти физическую муку, – она вдруг почувствовала к нему сострадание. Он злился не на то, что происходило сейчас или на прошлой неделе, а на всю предшествовавшую и будущую тщетность своих собственных чувств к ней.

Ричард вдавил сигарету в пепельницу на стойке бара.

– Чем хочешь сегодня заняться? – спросил он.

«Рассказать ему о поездке с Кэрол?» – подумала она. Дважды уже собиралась она это сделать и всё откладывала.

– А ты вообще хочешь заняться хотя бы чем-нибудь? – Она сделала упор на последнее слово.

– Разумеется, – ответил он подавленно. – Что, если нам поужинать и потом позвонить Сэму с Джоан? Может, зайдём к ним сегодня.