Цена ошибки

– Правая рука просит принять свою судьбу! – снова прогремел голос. Из-за боли это вызвало во мне только раздражение. Резко захотелось кого-нибудь ударить, а лучше сделать хоть что-то, чтобы уменьшить боль. – Смирение – вот чему учит нас Отец наш. Мы должны быть рады, что он столь щедр и дарит нам возможность испытать ощущение жизни. Мы обязаны принимать жизнь такой, какая она есть. У каждого человека свой путь, написанный для него Отцом. И мы обязаны смириться с ним, со всеми невзгодами, горестями, лишениями, радостями, что встают на пути нашем. Эти испытания дарованы Отцом, и не нам, простым людям, спорить с Ним. Умирая, человек уходит дальше, и его дыхание должно покинуть этот мир вместе с ним. И мы можем только молить об этом.

И снова боль, снова запах, жар и дикое желание сделать хоть что-то. Но я стоял. Пытался справиться с лицом, с головокружением, со злостью и тошнотой. А когда Домар чем-то полил горевшие огнём ладони, боль усилилась и стала резкой, разъедающей.

– Это не даст шрамам зажить, чтобы они напоминали тебе о том, что именно возложено Отцом на плечи твои, – пояснил Домар, а затем затянул длинную речь, но я его уже не слушал, стараясь дышать размеренно. – Поприветствуем брата нашего!

Вокруг послышался какой-то шум, но я не обратил на него никакого внимания. Всё внутри меня вздыбилось, а энергия, поднявшись из глубин, устремилась к рукам. Я пытался унять боль, и вскоре у меня это немного получилось.

– …соблазнам одурманить ваш разум, – затирал что-то Домар. – Вы должны помнить…

Я понял, что сижу на своём месте, положив руки поверх свёрнутого плаща. Когда успел сесть, совершенно не помню. Это что получается: вместо того, чтобы хоть как-то облегчить мою боль, меня просто посадили слушать речи главы? Слушать проповеди я не желал, но и уйти не мог: кто знает, как это оценят остальные. Опустил взгляд на свои покалеченные руки. Раны выглядели отвратительно. Будь я обычным человеком, то не смог бы работать такими руками пару месяцев точно. Да и не только работать, а даже хоть что-то делать ими было бы сложно. Это я молчу про всякую заразу, которая вполне может привести к заражению и гангрене. Когда закончилась проповедь, я не заметил.

– Аль Сандар? – позвал меня Ледар.

Подняв взгляд, я вопросительно посмотрел на него.

– Давай помогу надеть, – предложил он, кивая головой на плащ на моих коленях.

Я в ответ только кивнул и поднялся. Плащ почти упал, но Ледар его поймал, развернул и накинул мне на плечи.

– Идём, – буркнул он, косясь на мои руки.

Знаки, выжженные на ладонях, пульсировали, их дёргало и пекло. Хоть боль и утихла немного, я всё равно старался сделать как можно более пришибленный вид. Не знаю, как всё проходит у остальных, а я не хотел показывать, насколько хорошо работает моя регенерация.

Когда мы вышли из зала, снаружи никого не оказалось. Все словно испарились. Дойдя до комнаты, я попросил Ледара захватить факел. Стоило только двери закрыться, как я рухнул на кровать и зашипел.

– Проклятие, – со злостью выплюнул я. – Вот поэтому и не люблю неожиданности и сюрпризы, – возмущался я, держа руки перед собой ладонями вверх.

– Да уж, такой сюрприз и мне не по душе, – посочувствовал Ледар, сунув факел в держатель и подходя ко мне ближе. Поглядев внимательно на мои клейма, он покачал головой. – Больно, наверное.

Теперь была моя очередь смотреть на него, как на идиота.

– Нет, в бога душу мать, щекотно, – фыркнул я. – Мне бы помыть их. Как думаешь, где это можно провернуть? Да и перебинтовать не помешало бы.

– Сейчас что-нибудь придумаю, подожди, – торопливо сказал Ледар. Выглядел он при этом так, словно сам был виноват в моих ранах. После этого он быстро вышел за дверь.

Я же лёг на лавку и прикрыл глаза, стараясь как можно аккуратнее положить руки. Пусть не слишком больно, но ощущение, будто я сунул их в слишком горячую воду, не проходило.

Нет, они всё-таки тут больные какие-то. А я ведь ещё когда их у Бильда видел, подумал, что нечто подобное произойдёт и со мной, но за всеми событиями как-то позабыл. Да и сам Домар показывал нам свои знаки, поясняя, что они значат.

Прощение и просьба. Я раздражённо хмыкнул. Что-то я сомневаюсь, что теням или дагам что-то из этого требуется.

Чем там Домар поливал знаки? Напряг память, пытаясь вспомнить его слова. Кажется, что-то не должно дать знакам полностью затянуться. А ведь если так подумать, то шрамы у морохов действительно слишком странные, учитывая их способности к восстановлению. Подняв руку, я поглядел на выжженную рану. Хотите сказать, что и у меня останутся такие рубцы? Что-то не очень хочется. Я уверен, что они весьма мешают в жизни. Надеюсь, моей силы хватит, чтобы заживить их, оставив лишь небольшие шрамы для отвода глаз. Повторять процедуру мне как-то не хотелось.

Вскоре вернулся Ледар с чашей тёплой воды и чистыми бинтами. Мыл руки я сам, старательно концентрируя внимание на ранах. Вода вскоре окрасилась в розовый цвет, но я не огорчался: кровь вымоет всё лишнее. После этого Ледар помог мне перебинтовать руки.