Целительница Цзюнь

Фан Чэнъюй, все лицо которого покрывали брызги крови, поспешил поддержать бабушку. При этом он все еще не выпускал меч из рук.

Старая госпожа Фан обняла Фан Чэнъюя и громко заплакала.

Солдаты, готовые в любой момент отразить атаку, во всеоружии выстроились перед чиновниками.

– Какая дерзость, он осмелился убить человека! – кричали чиновники друг за другом. – Взять его!

Но солдаты не сдвинулись с места, и это несколько смутило их. Все они посмотрели на начальника Ма.

Разумеется, Ма Шэнчжи на месте уже не сидел.

– Как ты мог просто взять и убить кого-то? – спросил он.

С тех пор как Ма Шэнчжи вошел сюда, он впервые заговорил. Хотя его слова прозвучали как вопрос, тон его голоса оставался ровным, без намека на ярость.

Ма Шэнчжи не вышел из себя и даже не приказал солдатам арестовать молодого господина.

Одной рукой Фан Чэнъюй продолжал держать меч, а другой похлопывал старую госпожу Фан по плечу.

– Бабушка, не переживай, он сам во всем сознался. Я отомстил за дедушку и отца, – с горечью произнес молодой господин.

Услышав вопрос начальника Ма, Фан Чэнъюй помог старой госпоже отойти в сторону и, опустившись на колени, поднял на того заплаканное, полное страданий лицо.

– Господин! – слезно выкрикнул он.

Столь внезапная перемена перепугала чиновников.

Только что он с помощью пыток добыл признание Ли Чанхуна, а после убил его. Кровь, разбрызганная по лицу и телу Фан Чэнъюя, внушала неподдельный ужас. И теперь этот мальчишка снова превратился в жалкого ребенка.

Эта перемена мигом всех отрезвила.

– Господин, меня и правда переполняет лютая ненависть! Целых три поколения семьи Фан… скольких людей нашей семьи он убил? О боги! Наконец мы узнали правду, – душераздирающе взревел Фан Чэнъюй и прополз на коленях чуть вперед.

Поскольку он до сих пор держал в руках меч и был весь в крови, чиновники инстинктивно отступили назад.

Кажется, пережитое горе окончательно свело его с ума.

Но он так внезапно убил человека! Убивать без разбору как-то уж слишком!

– Заберите у него меч!

– Заберите у него меч! – кричали чиновники, загораживая собой начальника Ма.

Снова начался беспорядок. На сей раз солдаты не стали ждать команды Ма Шэнчжи и, проявив инициативу, отобрали у Фан Чэнъюя оружие. Однако своими действиями они ничуть не обескуражили его.

Начальник Ма не поддался всеобщей панике и, растолкав толпу, вышел вперед.

– С вами обошлись несправедливо. Преступник был пойман, и вам дали возможность высказаться, – холодно произнес он. – Ты заявил, что знаешь законы Поднебесной. Тогда почему решил, что можешь проигнорировать эти самые законы, и своими собственными руками совершил преступление?

Фан Чэнъюй разрыдался и пал ниц.

– Я прекрасно знаком с законами нашей страны, – он поднял голову, – но после десяти лет вражды, трагической смерти отца и деда и моей затяжной болезни… Я не мог мыслить здраво, стоя перед этим злодеем. Я лишь думал о том, как собственноручно зарежу его, съем его плоть и запью его же кровью. Слишком трудно избавиться от ненависти в своем сердце…

С этими словами он резко развернулся и, стоя на коленях, бросился к мертвому Ли Чанхуну, который все еще был привязан к пыточному столбу.

Выражение лица Фан Чэнъюя исказилось до неузнаваемости от переполнившего его безумия, а следы крови смешались с пролитыми слезами. Он вытянул руки и раскрыл рот, словно действительно собрался откусить кусок от Ли Чанхуна.

Сидевший рядом с начальником Ли Сун Юньпин снова завизжал.

– Остановите его, ну же! – закричали чиновники.

Старая госпожа Фан опередила солдат и обняла своего внука.

– Чэнъюй, мы отомстили… отомстили за твоих дедушку и отца… – плакала она.

К ним метнулась и Фан Юйсю.

Женский плач снова перевернул тюремную камеру вверх дном.

Солдаты, наблюдавшие за этой сценой, больше не трогали Фан Чэнъюя, а чиновники хмурили брови от беспокойства.

– А я говорил, что нельзя позволять потерпевшим лично участвовать в допросе. Как можно сохранить рассудок и трезвость ума при такой лютой ненависти? – произнес один из них, покачав головой.

– Преступник мертв. И что теперь делать? – спрашивали другие.

– Верно! Это такое большое дело! Мы отправили войска по двум направлениям, словно задумали мятеж. Теперь преступник мертв, и у нас нет возможности его допросить. Что нам делать?

Бурное обсуждение с каждой секундой набирало новые обороты.

Начальник Ма смерил их взглядом, и разговоры тут же прекратились.

– Что теперь делать? – переспросил он. – Да, мы отправили войска по двум направлениям. Но эта кровавая вражда длилась больше десяти лет и унесла чуть ли не три поколения человеческих жизней. Есть свидетели и вещественные доказательства, которые не подвергаются сомнению. Разве преступник не мог совершить самоубийство во избежание наказания?

Чиновники опешили.

Разве можно так?..

Начальник Ма указал на трех горько плачущих людей, обнимавших друг друга.