Цель

– Ребенок твой? – тут же спрашивает мама. В ее голосе звучит нотка надежды, которую я тут же обрываю.

– Да, мама, поэтому я и звоню тебе.

Повисает долгая пауза. Настолько долгая, что я уже сомневаюсь, на проводе ли она.

Наконец мама спрашивает:

– Она сохранит его?

– Да. Уже шестнадцать недель. – По моим подсчетам, зачатие произошло во время нашего первого секса, когда я настолько спешил оказаться в ее узкой киске, что забыл о презервативе.

Сабрина Джеймс заставляет меня забывать обо всем, чего бы это ни касалось.

– Шестнадцать недель! – вскрикивает мама. – Ты знал все на Рождество и не сказал мне?

– Нет, конечно. Я узнал недавно.

– О, Джон. Что ты собираешься делать?

Я медленно и ровно выдыхаю.

– То, что должен.

24

Сабрина

Три недели спустя

Когда я приезжаю к Делле, столик в углу пуст. Это хороший знак. Я натягиваю полупальто на живот. Становится слишком тепло для моего длинного пальто, но живот уже начинает проявляться. Слава богу, есть штаны для йоги. Не знаю, сколько еще удастся носить обычную одежду.

Я много читала о беременности и выяснила лишь один печальный факт: ни у кого она не протекает одинаково. На каждую женщину, набравшую точный вес ребенка плюс несколько фунтов сверху, приходится пять, которые клянутся, что выглядели так, будто проглотили целое поле арбузов. Многие признавали, что в какой-то момент им пришлось отказаться от вождения, так как руль давил на живот, не говоря уже о том, что ремни не рассчитаны на беременных дам. Я заранее готова подписаться под этими словами.

Все во мне меняется, и это ужасно страшно. Я все еще не сказала бабушке и подругам, а также попросила Такера не говорить своим друзьям. Знаю, это неправильно, но часть меня верит, что если никому не говорить, то и жизнь не изменится. Когда я поделилась этим с Такером по телефону прошлой ночью, он ответил мягким смехом и возразил: «Она уже поменялась, дорогая».

Когда я встала этим утром и не смогла застегнуть джинсы, реальность обрушилась на меня, словно молот Тора. Я больше не могу скрывать эту беременность. Это дерьмо реально.

Так что сегодня день «давайте-уроним-эту-бомбу-малыша на всех окружающих». Надеюсь, как только перестану скрываться, смогу вновь обрести контроль над своей жизнью и встать у руля судна. Может быть, я даже посплю всю ночь, не просыпаясь в холодном поту.

– Хочешь подождать подруг или принести тебе что-нибудь? – спрашивает Ханна, когда я проскальзываю за столик.

Взгляд невольно падает на ее тонкую талию, и я чувствую укол зависти. Интересно, будет ли моя талия когда-нибудь такой же? Мое тело кажется мне чужим. Крутой холм на месте моего живота – не то, от чего можно избавиться, сев на диету. Там будет человек. И этот холм будет только расти.

– Молоко, – неохотно говорю я. Содовая – в списке вредных для меня продуктов, равно как и все остальное хорошее и прекрасное в этом мире.

Когда Ханна неспешно уходит прочь, появляется Хоуп.

– Что случилось? Твое сообщение выглядело так зловеще. – Она сбрасывает с плеч свой тренч и шлепается на стул напротив. – С Гарвардом же все в порядке, да?

– Давай подождем, пока придет Карин.

Она сильно хмурится.

– С тобой все в порядке? Бабушка не болеет?

– Нет, с ней все в порядке. И с Гарвардом – тоже. – Я с нетерпением смотрю на дверь, страстно желая, чтобы пришла Карин.

Хоуп продолжает лезть с расспросами.

– Рэй упал со скалы? Нет, это была бы хорошая новость. О боже, неужели он сломал ногу, и ты должна ухаживать за ним?

– Заткнись. Не надо искушать судьбу такими предположениями.

– Ага, все еще можешь шутить. Значит, это не конец света. – Хоуп подает сигнал Ханне, а затем переводит взгляд на меня. – Окей. Итак, это не твоя бабушка, с Гарвардом все в порядке, а Рэй по-прежнему тот же засранец, что и всегда, тогда что? Мы тебя неделями не видели.

– Я скажу, когда придет Карин.

Она расстроенно всплескивает руками.

– Карин всегда опаздывает!

– А у тебя никогда нет терпения. – Я невольно задаюсь вопросом, каким будет мой ребенок. Непунктуальным, нетерпеливым, заводным или, наоборот, спокойным? Надеюсь, последнее, ведь сама я всегда так нервничаю. Хотелось бы, чтобы Такер накачал меня собственным терпением, а не спермой. К сожалению, это так не работает.

– Ты права, – Хоуп ерзает на месте. – Как Такер? У вас, ребята, все по-настоящему.

– Да, у нас есть кое-что, – бормочу я.

– Что это значит? Вы встречаетесь с конца октября, больше четырех месяцев. В Сабрина-ленд вы могли бы уже обручиться.

Если быть точнее, то восемнадцать недель и три дня, но кто считает, кроме меня и моей акушерки?

Прежде чем Хоуп успевает спросить еще что-нибудь, с привычным «простите, я опоздала» влетает Карин и обнимает нас обеих сразу.

Тут же появляется Ханна с моим молоком и еще двумя меню, но сразу уходит обслуживать другой столик.

Хоуп хватает Карин за талию и втаскивает ее за столик.

– Мы тебя прощаем, – говорит она, затем поворачивается и сурово смотрит на меня: – Выкладывай.