Цель

– Идей много, но если ты не любишь то, что делаешь, то обречен на провал. – Он делает глоток кофе. – Пойду в строительную бригаду летом. Я раньше так делал, это хорошие деньги. Во время выходных буду просматривать разные варианты, пока не подберу нужный.

– Значит, до этого момента бабушка будет помогать.

Он обдумывает это, но не может предложить лучшего решения.

– Временно. Пока не подыщем что-то получше. – Он делает паузу. – Я должен сказать маме. И своим товарищам по команде.

Неприятные ощущения в животе никак не связаны с беременностью, зато напрямую связаны со смущением, которое я чувствую. Но тут же одергиваю себя, ведь забеременеть – не значит сделать что-то ужасное или позорное. Я взрослая. У меня будет ребенок, большое дело.

– Ты подождешь еще чуть-чуть? То есть… я не против, если ты расскажешь маме, но можешь пока не говорить друзьям? – Я медлю, потом признаюсь: – Из моих никто не знает.

– Никто? – недоверчиво переспрашивает он.

Я жалко киваю.

– Ты – не единственный, кого я избегала. Я почти не виделась с Карин и Хоуп.

– Значит, ты признаешь, что избегала меня?

Я не могу смотреть ему в глаза и притворяюсь, что сосредоточена на древесном узоре столика для пикника. Так хочется сказать ему, как сильно я по нему скучала. Скучала по поцелуям с ним, по шуткам и по тому, как он по-южному протяжно называет меня «дорогая».

Всю свою жизнь я была одинокой. Даже живя с бабушкой и Рэем, старалась поменьше пересекаться с ними. В Брайаре подружилась с Карин и Хоуп, но никогда не чувствовала необходимости в расширении круга друзей и знакомых. Поэтому острое одиночество, вызванное отсутствием Такера, застало меня врасплох.

Но как я могу быть с ним, зная, что из-за меня весь его мир перевернулся вверх тормашками? Груз вины давит на меня сильнее одиночества.

Я глубоко вздыхаю и выдавливаю из себя слова, в которые сама не верю:

– Если хочешь встречаться с другими… можешь делать это. Я не собираюсь ни с кем заводить отношений. У меня нет на это времени, но если ты хочешь, я не возражаю.

Между нами повисает тишина.

Длинный палец приближается ко мне и медленно поднимает подбородок до тех пор, пока выбора не остается: либо закрыть глаза, либо все же посмотреть в глаза Таку. Я выбираю последнее, но прочитать выражение его лица невозможно.

Он долго, изучающе смотрит на меня, а затем говорит:

– Как насчет такого варианта: я скажу тебе, если найду кого-то? А пока мы с тобой можем быть просто друзьями. – Он смягчает тон. – Если ты решишь, что хочешь большего, тогда поговорим об этом.

– Друзьями? – слабо повторяю я. – Я согласна быть друзьями. – А затем, зная его порядочность, пытаюсь объяснить свое согласие. – У меня никогда не было парня. Я знаю только, как встречаться для разового секса… и как все портить.

– Дорогая…

Звук этих трех мягких слогов лишь усиливает мою панику.

– И еще я не верю, что буду хорошей матерью. Боже, Так, всю свою жизнь я желала только одного: выбраться из того ада, в котором нахожусь. А теперь я должна тащить кого-то с собой, не будучи уверенной, что у меня это вообще получится.

Слезы, которые я удерживала неделями, начинают литься. Такер кладет на мою щеку теплую ладонь и смотрит в глаза.

– Ты не одна, – говорит он тихо, но уверенно. – И тебе не придется никого никуда тащить. Я тут, с тобой, Сабрина. Каждую минуту.

Этого-то я и боюсь.

***

Такер

В хоккее почти все играют с партнером. Линия нападающих состоит из левого крыла, центра и правого крыла. Защита катается в парах. Только вратарь один, и он всегда странный. Всегда.

Кенни Симс, выпустившийся в прошлом году, был одним из лучших вратарей Брайара и, возможно, причиной, по которой мы выиграли три кубка подряд, но, мать его, этот парень имел престранные привычки. Он разговаривал с собой чаще, чем с кем бы то ни было, садился в конце автобуса и предпочитал есть в одиночестве. В тех редких случаях, когда он выбирался с нами в город, он все время спорил. Однажды мы с ним сцепились по поводу того, что появилось слишком много техники, доступной детям. Мы спорили об этом все те три часа, что пили пиво в баре.

Сабрина напоминает мне Симса. Она не странная, но она такая же замкнутая, как он, и почему-то думает, что она одна. Прежде всего, у нее никогда не было напарника: даже среди подруг, Карин и Хоуп. Я отчасти понимаю это. Парни вне моей хоккейной команды, с которыми я поддерживаю дружеские отношения, – достойные люди, но я не истекал кровью на льду, не плакал и не побеждал вместе с ними. Не знаю, прикроют ли они мою спину, потому что мы никогда не оказывались в ситуации, где проверялась бы преданность друг другу.

Сабрина не знает, каково это – иметь человека, с которым бок о бок идешь по жизни, который будет драться за тебя, если придется. Именно поэтому я не поддался желанию хорошенько встряхнуть ее за все те дерьмовые разговоры о том, что я якобы свободен и могу встречаться с другой женщиной. В ее глазах явно читался страх. Приходится снова напоминать себе, что главное с ней – терпение.