Царь Живых

Ветви кустов не трещали, листья не шуршали. Кусты даже не раздвигались беззвучно. Человек прошёл сквозь них. Или наоборот — ветви и листья прошли сквозь приближающегося к Ивану человека.

Был он высок и статен, и одежды его сверкали. Умиротворённое лицо его… Лицо его вызывало желание преклонить колени — не больше и не меньше.

Иван остался стоять.

— Трудный выбор? — спросил человек, не тратя время на приветствия. — Но никто его за тебя не сделает, Страж. Очень тяжело порой выбирать… Мой совет — выбирай всегда меньшее Зло…

Голос человека был благозвучным. И, как и лицо, — умиротворённым. Но — ни лжи, ни истины в его словах не было. Дар молчал.

А не пошёл бы ты со своими советами… обратно в кусты. Иван подумал это про себя, не решаясь произнести вслух. Но человек, очевидно, владел даром телепатии.

— Я уйду. Но выбор останется. Надеюсь — ты не ошибёшься. Не хочется терять этот мир, слишком много вложил я в него…

И он исчез. Растаял в кустах.

От торжествующего и яростного воя за воротами у Ивана заложило уши. А не взять ли меч и не прогуляться туда? — подумал Иван. Так ли страшны эти Звери, как все о них толкуют?

Особого энтузиазма идея не вызывала.

И воплотить её он не успел.

Адель была послана в этот мир побеждать. Она не признавала поражений.

Даже окончательного — смерти — не признавала. Только Победа! Она была Воином.

Адель ринулась в атаку. В последнюю атаку — дабы использовать последний шанс. Живым из такой атаки не вернулся бы никто… И хотела она одного — пасть, победив.

Адель-Лучница была Воином.

Его левая рука потянулась к мечу. Потянулась уверенным движением. Иван закусил губу — до боли, до крови — и остановил руку. Это было не его движение. Чужое присутствие ощутил он в своём разуме. И через секунду понял — чьё.

Адель!

Адель была внутри него…

В эту секунду их мысли были общими, и не нужен был дар, дабы понять всё.

И ему показалось, что он понял всё.

Она любила его. Она хотела умереть с ним рядом в Последней Битве. Она никогда и ни в чём ему не лгала.

Просто Адель не называла некоторых имён…

И имени Пославшего её…

А лгала — чужими устами. Думая, что лжёт во благо…

Уходи!!!!!

Он вышвырнул её из себя стремительно и безжалостно. Показалось, что слышится её исчезающий вскрик: «Я люблю тебя, Стра-а-а-а…»

И ещё показалось — что она умирает.

В небе, в белом летнем небе над старой раскольничьей деревушкой Гедонье зажглась звезда. Яркая, режущая глаз. Это была злая звезда.

Кулом. Сейчас.

Всё повторяется. Корабль мёртвых несётся вниз по реке. Призрак стоит у штурвала. Призраки в каюте — четыре Призрака.

Призрак-Адель здесь.

Теперь — здесь.

На столе Книга. Книга Гедеона. Она полупрозрачна, как и всё тут. Призраки спорят над Книгой — трое. Им не дано видеть — что внутри.

Оружие Стража.

Призрачный Страж стоит у штурвала.

Он не ведает — что он Страж. Что его оружие рядом. Лопнула связь времён — отцы пали слишком рано. Воинов некому было учить. Но Страж что-то чувствует. Неясное, но грозное — потому что он Страж.

Призрак-Адель ликует. Призраки иногда ликуют — и их ликование страшит. Час близок. Оружие найдено. Есть Страж, забывший себя. И другой, тоже забывший, — его младший брат. Кровь прольётся, и всё сбудется. Грянет Битва, и Он явится в силе и славе своей, и она будет скакать у стремени его: Адель-Победительница, лучница на белом коне.

Она ошиблась в Страже.

Даже забывший всё — он Страж. Призрак-Саня оставляет штурвал, ставит рычаг на фиксатор и требует Книгу. Книгу Гедеона. Книгу Стражей.

«Мария Целеста». Пять лет назад.

Саня Сорин сам не очень понимал, что делает.

Память Сани — память не ума, память предков, память крови — дотянулась, пробилась в сознание вереницей неясных образов, но он воспринимал их смутно. Знал только — происходит то, чего не должно происходить.

У Меча Господня тоже была память — примитивная, рудиментарная память металла. Оружие помнило немногое — чьи глаза должны видеть его. И чьи руки — взять… И крохотный серебряный кинжал — пронзающий небо и землю Меч из пламени — рвался к руке Стража. Спящего Стража — пробуждённого внезапным звуком трубы. Тянущегося к своему оружию — и не знающего, как пользоваться им…

Саня Сорин поставил рычаг на фиксатор. Зашёл в каюту, И потребовал Книгу Гедеона.

Адель не могла отказать. Не могла. Когда Страж требует своё, ему не отказывают. И Адель швырнула Книгу в лицо Саньке — на! ешь! этот хлеб тебе не по зубам, слепой Страж! Она была в ярости, так не должно быть, он слеп, он что-то чувствует, но ничего не знает, и ему всё равно не снять печатей с Книги…

И в ярости она была прекрасна.

Но она ошиблась в Саньке. Снова она ошиблась в Страже. Воины бьются до конца: даже слепые, даже забывшие всё, даже мёртвые.

Санька не стал снимать печати. Он, сжигая руки, просто разорвал Книгу. Пополам.

Синие глаза сверкали яростью. И ненавистью. И — были прекрасны.