Царь Живых

Генерал ни по имени, ни по фамилии Осипа не назвал. И даже человеком — не назвал. Генералами отнюдь не всегда становятся по блату. Генеральские звёзды и по-настоящему заслуживают. Этот — был из настоящих.

— Семья цела, — ответил Мельничук. — Семью мы нашли. На Севере, в Коми… Его корни оттуда, и её тоже.

— Ну и??

— Сходил к ним участковый. Сбежала жена попросту. После первого убийства, надо понимать, что-то почувствовала — ребёнка в охапку и на малую родину. Приезжать, забирать тело и хоронить мужа отказывается. Говорит, что проведёт там всё лето по меньшей мере…

Майор Мельничук хотел сказать, что, будь его воля, он посмертно наградил бы парня, поставившего ценой жизни точку в карьере монстра-серийника. Но не сказал, ничего. Что павшим наши железки на ленточках? Память — лучшая награда. Пока майор жив — будет помнить. И детям расскажет про этого павшего.

…Потом, когда Мельничук ушёл, генерал в третий раз открыл папку — почитать напоследок. Генерал знал, что больше этих документов не увидит. «Х-файлы», где собраны самые разные истории, порой леденящие кровь, порой поражающие загробным юмором, но всегда необъяснённые и загадочные, — такие «секретные материалы» существуют не только в больном воображении заморских киношников. Когда-то, впервые узнав о сей картотеке, генерал, как и многие до него, загорелся идеей — сдуть пыль со старых папок и попытаться распутать, используя самые современные достижения и методы, хоть что-то из копившейся полтора века чертовщины…

Тогда ему — подполковнику — этого не позволили.

Теперь генерал-майор стал мудрее.

И знал — некоторых вещей знать не стоит.

— Нас осталось двое, Страж. И нам надо спешить — Час близок.

— Но как найти этого самого Царя Живых? И на первого-то, считай, случайно напоролись… Я так не умею. Система нужна. План какой-никакой…

— План прост, Страж. — с тех пор как наречён Царём — может быть где угодно. Но придёт Час — и он окажется в одном-единственном месте. У Врат. Именно там и именно ты должен повергнуть его. Убить. Здесь ошибки быть не может — я видела его. Я нарекла его. Его кровь — пролитая тобой, и только тобой, — уничтожит Врата и… И поможет нашей Победе.

Да, всё именно так и было. Адель не лгала и не ошибалась. Но… Мог ошибиться дар. Впервые. Всё когда-то случается впервые.

Ему было тоскливо. Он мечтал оказаться на одной войне с Адель — с лучницей на белом коне. Но что главный противник примет вид четырёхлетнего ребёнка — этого Иван не ожидал. Хотя если вдуматься и повспоминать… Гнать впереди себя под выстрелы женщин с маленькими детьми — находились время от времени такие выродки среди носящих оружие.

— И где они? Эти ворота? — мрачно спросил Иван.

— Далеко отсюда. Далеко на Севере. У реки, берущей исток на Полярном Урале. В старой и заброшенной раскольничьей деревушке. Я была там однажды, давно… Тогда Час был далёк, и Врата были закрыты крепко. А сейчас и у нас, и у Царя мало времени… Час близок.

— Ты знаешь название деревни? — с нехорошим подозрением спросил Иван. — Знаю. Деревня звалась Гедонье, — сказала Адель.

Иван понял, почему на Путь был призван именно он. Решил, что понял…

Родиной своей Иван считал Усть-Кулом. Что было вполне логично: там и родился — на дому, при пассивном содействии полупьяного фельдшера.

Но корни семьи Сориных лежали в другом месте. Не в удалённом — но в другом… В старой раскольничьей деревеньке, что была затеряна в верхнем течении Кулома и звалась Гедоньем.

И — открою небольшой секрет, господа кадеты, — Иван Сорин был моим земляком…

Кстати, раз уж мы, кадеты, на привале решили поговорить об истории мест и людей, — несколько поколений назад семья Ивана носила другую фамилию: односельчане называли их Сарины или даже Сарьины… В Сориных предков Ивана превратили грянувшие после революции переписи, а также малограмотность и неисправимый окающий акцент куломских аборигенов.

Настоящей своей фамилии Иван не знал.

Но память о малой семейной родине не стёрлась у трёх поколений, живших уже в Усть-Куломе. О Гедонье… Название сие, по большому счёту, ничего не значит. Но с ним, с названием, по странному совпадению, случилось то же, что и с семьёй Сарьиных. При основании деревня была наречена по-другому.

Назвали деревню Гедеонов Колодезь. Точно и ёмко — в честь святого старца Гедеона, приведшего паству в куломскую глушь. Уходили, понятно, от царя-реформатора, как и прочие раскольники. Но старец в отличие от коллег-староверов Антихристом Петра не считал. Лишь Предвестником. Приход Антихриста они ждали.

И готовились. Много лет готовились.

Это насчёт Гедеона…

А Колодезь?

Тоже было дело.

По приходу на новое место старец… Да что я всё: старец, старец… Лет сорок на вид мужику было, плечи — сажень. Старец, господа кадеты, — это в старой вере звание, типа полковника.

Так вот, по приходу старец первым делом поставил не церковь. Гедеоновцы церквей не признавали — нельзя с Ним общаться через крышу, молились на вольном воздухе. И не, дом первым поставили, не амбар, не овин, не конюшню…

Кто сказал: нужник?

Встать! Шаго-о-ом… до кустов и обратно, две минуты на всё …арш! Вот засранец…