Царь Живых

Царь Мёртвых был когда-то Воином, и не будет беспощадной и страшной мясорубки живого с мёртвым — будет поединок. Один на один.

Воин всегда останется Воином.

Даже павший —

После своей смерти.

Даже ставший не-человеком —

Застрявший между жизнью и смертью.

Было так:

На коне вороном мчался всадник с прекрасными синими глазами к неподвижно стоящей фигуре. И сотрясался камень земли. И сотрясался камень неба.

И всё было иначе:

Две вспышки — красная и синяя — метнулись навстречу друг другу в чёрной пустоте пространства.

И слились в беззвучном взрыве — взрыве, стирающем миры и рождающем звёзды.

И было всё по-другому:

Не успевшие утащить чад мамаши, и не успевшие свернуть в сторону случайные прохожие, и поигрывающий дубинкой мент — все затормозили, замедлили почти до незаметности скорость своих движений…

Только Дэн скользнул вперёд быстро, кошачьей мягкой поступью опытного бойца, — и так же быстро и опасно скользнула навстречу ему обманчиво-расслабленная фигура Осипа, Царя Мёртвых…

Адель остановилась.

Остановилась неожиданно и резко — словно до неё донёсся неслышимый другими звук. Тревожный звук: выстрел? крик, полный смертной тоски? зов трубы?

Спутница и собеседница её (в минувшее воскресенье подвизавшаяся в роли королевы эльфов) не услышала ничего, но тоже остановилась — поражённая. На сетчатке её глаз отпечатывалась ещё девушка с золотыми волосами, и соответствующий сигнал шёл в мозг — но Адель рядом с короле-вой уже не стояла.

Осознание несоответствия между объективной реальностью и субъективным её восприятием заняло меньше половины секунды — реакция у эльфийской владычицы оказалась неплохая, — но Адель была уже далеко.

…Всё смазалось и слилось в бесконечную серую ленту: дома, деревья, люди. Прохожие не вжимались в стены домов от её быстрого бега, чувствовали лицом мимолётное дуновение или касание — но не видели ничего…

В голове билась лишь одна мысль: КТО? Страж? Дэн?

О том, что Стражей осталось так мало; и о том, что шанс выполнить свою миссию — почти последний; и о том, что она послана не Любить, а Побеждать — ступая к Победе по чьим угодно телам, — обо всём этом Адель-Лучница не думала. Думала лишь: Иван? Даниэль? Жаждала успеть, и знала, что не успеет, и всё вокруг смазывалось и сливалось в бесконечную серую ленту… Адель не успела.

…Вороной конь рухнул, забив в агонии ногами; подковы крошили камень в мелкую, невесомую пыль — в облаке этой пыли исчезла тёмная фигура Царя Мёртвых и не был виден упавший всадник. Каменное небо свернулось, как выпущенный из рук свиток…

…Две столкнувшиеся в космической пустоте вспышки — красная и синяя — слились в едином беззвучном взрыве и погасли, исчерпав и взаимоуничтожив свою энергию. Пришла чернота…

…Два тела лежали у ног Ивана. Два мёртвых тела. Голова Осипа, Царя Мёртвых, была повёрнута под странным углом к телу. Под скомканной кожей шеи — месиво позвонков, струйка крови изо рта — иссякшая. Наработанный удар рукопашника поставил точку в затянувшейся не-жизни Осипа.

Дэн был прекрасен даже павший. Синие глаза смотрели вверх, бледное лицо казалось спокойным и умиротворённым… Горла не было, вместо горла болтались какие-то лохмотья, и не красные — серые…

Так пал Даниэль, всадник на вороном коне. Третий Всадник, посланный нести Меру. Ангел Последнего Дня.

Хайле, Даниэль!

Хайле, брат Воин!

Мир вокруг возвращается в обычное состояние — но медленно, очень медленно.

Мамаша-наседка, обняв крыльями отпрыска, удаляется со скоростью дрейфующего континента.

Нога мента, спешащего к ним с дубинкой, опускается с быстротой маятника Часов Вечности.

Рука касается плеча Ивана.

Адель.

Она молчит, она не спрашивает о том, что здесь произошло. Она смотрит на мёртвых, и ей всё понятно без слов — почему в бой вступил Даниэль. И как пал. Пал — победив.

Адель опускается на колени. Приподнимает голову Дэна. Нет, Даниэля.! Целует, закрывает синие глаза и медленно, с трудом, поднимается. Впервые она что-то делает — с трудом.

— Прощай, ангел…

Иван не знает, что сказать. И что сделать. Когда всё так — не утешают. Слов нет. Он молчит. Она смотрит вдаль.

— Дай мне умереть так же. Победительницей. Не молит. Просит. Гордо. Голова не наклонена ни на волос.

Поворачивается к Ивану:

— Пойдём, Страж… Наш Час впереди. Труба поёт — печально и звонко. Царь Мёртвых повержен. Остался. Труба зовёт.

Глава 5

Генерал-майор шумно схлопнул папку и нехорошо посмотрел на просто майора.

— Ну и кто из нас сошёл с ума? Ты, я или эксперты?

Майор Мельничук промолчал. Вопрос был риторический. Но про себя майор знал точно — он с ума не сходил.

Генерал снова открыл папку, снова вгляделся в фотографии.

— Ты хочешь сказать, что вот это он? Этими вот зубами? Головы?

Мельничук молча пожал плечами. Коллективное помешательство экспертов представлялось маловероятным, а любой прикус уникален — как генокод, как дактилоскопическая карта, — и генерал, и просто майор знали это.

Генерал опять закрыл папку — уже без звуковых эффектов. Спросил:

— А семья… этого? Жена, ребёнок?