Царь-Север

«Глупо! – сказал себе художник, тоже торопливо зашедший в магазин и убедившийся, что этот человек, конечно же, никакой не Егор Зимогор. – Глупо!.. Но вот как интересно психика работает: вчера отец мне рассказал о Зимогоре, а уже ночью, помню, какой-то смутный сон приснился про Егора. А теперь вот – начинаю бредить наяву, начинаю вроде бы как узнавать Зимогора то в одном, то в другом человеке…»

В мастерской он появился поздно вечером. Усталый пришёл, но довольный; многолетняя работа над «Красной книгой» подходила к концу. Дорогин в прихожей снял пальто, какие-то свертки на стол положил.

Дед-Борей придремнул в боковой комнатушке; он любил мастерскую и не хотел спускаться в квартиру, вниз по «корабельной» лестнице. Выходя из боковушки в мастерскую, Дед-Борей спросил, зевая:

– Управился?

– Почти. Я разбудил тебя?

– Да я не спал. Читал.

Тиморей Антонович сел на диван, заляпанный краской по нижнему краю, будто кисточки об диван вытирали.

– Ну, как телёночек? – Он показал глазами в дальний угол мастерской.

– Освоился, – протяжным голосом теленочка ответил отец. – Ты принёс ему поесть?

– Конечно. Как олень по городу носился, пока нашел. Чуть одного мужика не довёл до инфаркта…

– О, господи! – встревожился Дед-Борей. – Что там опять?

– Да ничего, не волнуйся. Просто показалось, будто бы Егор…

Отец осуждающе покачал головой.

– Нет, правда, я зря рассказал.

Марина-Морена в мастерскую заглянула – пригласить на ужин. Не скрывая удивления, она посмотрела на оленёнка, жадно что-то жующего в углу за ширмой. Присела перед ним на корточки. Погладила покрашенные позолотой рога. Подняла жемчужную горошину, валяющуюся под копытами – оленёнок был укрыт расписной жемчужною попоной.

Вернувшись от оленёнка, Марина чуть насмешливо посмотрела на мужа.

– Имею право! – заявил он, подбоченясь. – Куприн, когда сочинял своего «Изумруда», лошадь держал на веранде.

– Да я же ничего не говорю. Это соседи… – робко заикнулась жена.

Сели ужинать. Тиморей Антонович с отцом тяпнули по рюмке коньяку. Усталость отлегла от сердца и художник улыбнулся.

– Соседи! – заворчал он. – Соседи пускай спасибо скажут, что я мамонтов не пишу.

Северьяныч едва не подавился.

– Ты чего? – обеспокоился художник.

– Да я… Кха-кха… представил, как буду мамонта ловить арканом.

– Зачем?

– А показать внучатам.

Засмеялись. Камин затопили.

Спать они тогда ложились поздно – всё не могли никак наговориться.

А приходило на землю новое утро, и опять начинались в доме новые чудеса, от которых у детворы глаза огнём горели. Особенно если – дело к Новому году. Из большого театрального сундука, словно бы окованного серебром и золотом, вынимались… О! Чего там только не было! Доспехи рыцарей. Костюмы каких-то «избушат», которые будто бы водятся в таёжных избушках, помогают охотнику в тяжёлые дни одиночества. Костюм горностая – духа зимовья. Пудовый речной валун, имеющий секретную пружину; если этот камень положить среди других камней, настоящих, а потом «случайно» взять и нажать секретную пружинку – камень пополам расколется и вылетит на волю настоящий каменный глухарь.

С утра пораньше внуки опять окружали Деда-Борея, и опять он что-то им рассказывал, рассказывал, а потом принимались за дело. Мастерили лодку. Строили корабль под названием «Гиперборея». Бревно тесали для избушки – для зимовья. Охотились «в тундре», изучали травы и скромные полярные цветы. Затем, когда «в тундре» начинало холодать, разводили костер – дрова разгорались в камине. Деловые и серьёзные добытчики варили мясо, чай кипятили. Замирая сердцем, слушали рассказы и хорошо представляли себе далёкую дремучую тайгу, бескрайнюю тундру, где бродят или спят в берлогах страшные медведи, где голодные волки подкарауливают северных оленей, у которых «глаза по ложке, а не видят ни крошки». Там луна горит во лбу полярной ночи, заливая землю морозным серебром. Там летит по небу волшебная упряжка. Летит во весь дух, шаркунами позванивает. Это сказочный Царь-Север объезжает великие свои владения. Корона светится, переливается красками холодного полярного сияния. Летит, звенит волшебная упряжка – всё дальше улетает – по горам и долам, по воде, по туманам и звёздам…

8