Царь пустыни

За длящийся несколько часов полёт Асталэ заговорила впервые. Заметив встающие на востоке руины, она уставилась на них, вцепившись мёртвой хваткой в гребень летающего ската, и так и сидела, не шевелясь и не реагируя на мои вопросы касательно пустынных демонов.

На меня зрелище разрушенного Мадбраджа не производило такого сильного впечатления, хотя и я испытывал необъяснимое чувство неправильности. На задворках сознания скалил зубы страх. Причём демонов я не боялся. С чего бы? Убивал их в Спящем лесу, пусть и совсем иного типа. Тем паче, Маркарта со мной тогда не было, и дохли они от простого зачарованного оружия. С божественным артефактом не страшен и старейший лоа. Тем не менее, чем ближе мы к городу, тем неспокойнее на душе, то и дело подмывает обернуться и приказать Гархару лететь обратно.

Красная луна закатилась, и червонное золото песков сменилось серебром. Белая Мать раскрасила пустыню по-своему, только пики Мадбраджа чуть посветлели. Багряные, похожие на запёкшуюся кровь, они выступали из полутьмы, неспешно заслоняя звёзды. Уже различались остатки опоясывавшей город стены и обломки сторожевых башен, над ними торчали костями невероятного чудовища верхушки относительно уцелевших зданий.

Летающий скат замедлился и повис в воздухе.

«Впереди злая сила, колдун. Злее, чем мой владыка. Древняя и пугающая. Я не полечу к её сердцу».

Я не стал спорить. Лоа подвержены страху, и над Мадбраджем Гархар может вовсе потерять над собой контроль. Лететь ещё километров пять. Незачем мучить ската, он нам пригодится позднее, когда сбежим из города.

Гархар приземлился у естественного ориентира – обветренной пористой скалы. Десятиметровый камень формой повторял кончик ножа, плоский и сужающийся к верху. Я сошёл по крылу, прихватив заготовленную в Ластириосе и помещенную с припасами на спину ската собранную палатку, бурдюк воды и сумку зелий. Молчаливая эльфийка, заторможено двигаясь и не сводя взгляда с руин, последовала за мной.

– Поставишь барьер вплотную к городу? – тронул я девушку за плечо, остановив. Та вздрогнула и, наконец, оторвалась от созерцания обиталища демонов.

– Город слишком давит, не сосредоточусь. Разобьём лагерь здесь.

Под скалой я принялся за сооружение временного убежища. Расстелил на прохладном песке циновки, вкопал жерди каркаса, растянул над ними плотную ткань. Нуэглир предостерегал от песчаных бурь, дующих с юго-востока, поэтому палатку я расположил так, чтобы скала защищала нас от ветра. Вокруг разложил ворсистую заговорённую верёвку от просыпающихся по ночам ядовитых гадов.

– Есть хочешь? – спросил я отрешённо стоящую эльфийку.

Она молчала.

– Асталэ, тебя как подменили. В Поющем Ручье прямо-таки блистала красноречием, а покинув оазис, язык проглотила. Что случилось?

Нехотя девушка повернулась ко мне.

– Около ста лет никто не входил в город. Наш дом всегда жил в его тени, но мало кто осмеливался потревожить покой обитателей Каранора. – Эльфийское название Мадбраджа эльфийка произнесла, запнувшись, точно с трудом вытолкнула из горла. Только сейчас я заметил её бледность. Да она в ужасе! – Нам мало что известно о нём. Нейситил подходили к стенам, движимые любопытством, и сразу же улепётывали назад. У костров они рассказывали небылицы о нетронутом временем и ветрами богатом городе, сверкающем на солнце медью и золотом крыш. Другие, обуреваемые местью за украденных демонами родных, углублялись в развалины и обычно не возвращались. Иногда, очень редко, кого-то из них находили караванщики в пустыне. Измазанные пылью и кровью, раненые, в порванных одеждах, спасённые бессвязно бормотали, вспоминая святилище под песком, гору мёртвых тел и драгоценный камень невероятной красоты, коему поклоняются чудовища, принося в жертву разумных. Тот самоцвет принадлежит… хозяину города. Описанное учёными мужами Эладарна и короткоживущими империи основано на россказнях хвастунов и безумцев. Жуткие сказки, привлекающие читателей. Я, харани Асталэ, наследница дома Нейситил, положу конец слухам и покажу всем, что мы, солнечные эльфы, способны постоять друг за друга.

Слушая девушку, я понял – её привело в Мадбрадж не желание спасти детей. Она жаждала славы первооткрывательницы и разрушительницы мифов и боролась с укоренившимся в ней ужасом.

– Ваши хвалёные демоны страшатся серебра, соли, святой воды? В империи нечисть питает особо нежную любовь к этим средствам борьбы с порождениями Тьмы.

– Они не переносят солнечного света, – отвернулась к городу эльфийка. – Днём глубоко зарываются в песок вдоль торговых путей и поджидают путников. По ночам нападают на караваны, воруют детей, убивают взрослых. Мы создаём парящие огненные шары, чтобы отгонять демонов. Открытое пламя им не нравится.

– Не совсем ясно, почему они в таком случае на нас не накинулись. Мы возле их логова, по идее, пустыня должна кишеть ими.

– Близится рассвет. Пустынные твари заранее прячутся от солнца.

– Кстати, и нам пора подумать о солнце. Ставь барьер.