Царь пустыни

Я накинул на голову капюшон плаща поверх шлема, обмотал шею и лицо шарфом. Плотно запахнул полы. Перчатки на руках, зачарованная сталь доспехов немного охладит тело, начертанные на теле знаки ослабят пагубное воздействие дня. На пояс повесил моток прочной верёвки.

Выйдя за барьер, невольно согнулся. К ногам и рукам словно привязали по пудовой гире, на шею повесили жернов весом килограмм под сто. В висках забухало, череп раскалывала боль, от слепящей белизны песков резануло глаза. Жар охватывал меня, мешая концентрироваться.

Теневые духи не откликались на зов, я не мог контролировать айгату. Только благодаря вливаемой Маркартом энергии держался на ногах и задавался вопросом: как разыщу детей в таком состоянии?

Свернувшаяся клубком в груди Тьма зашевелилась, ненавязчиво намекая на доступный мне покров тёмных духов.

– Вернёмся, короткоживущий?

Я выпрямился, демонстрируя готовность продвигаться вперёд. В моём положении спутник пригодится.

– Нанимая меня, ты, конечно, продумала, как спасти детей. Поделись соображениями, будь добра.

Асталэ шла справа и чуть позади, неотрывно глядя на вырастающие из песчаного моря руины.

– Я рассчитывала на твоих зверей и магов природы. Мы вломились бы в город, убивая любого у нас на пути, нашли детей и сбежали на рассвете. С одним тобой такого не совершить. Придётся хитрить.

Кем она возомнила дриад, боевыми магами?

– Вынужден разочаровать – хитрить пришлось бы в любом случае. Сегодня мы должны выяснить, как удобнее убраться из города. Повезёт – наткнёмся на детей. Ночью пройдусь по городу и поищу детвору. Полагаю, не стоит предупреждать о том, что шуметь, сотрясая воздух криками, и прикасаться ко всему странному и необычному в логове демонов лишнее?

– Типичный короткоживущий, считающий окружающих идиотами, а себя самым умным, – скривилась эльфийка.

– Думай, что хочешь. Мы в полном опасностей городе, неясно наверняка, кто его населяет. Осторожность уж точно не повредит. Асталэ, ты наняла меня спасти детей. И заплатишь деньги не за помощь, а чтобы именно я спас их. Станешь перечить, путаться под ногами – дети умрут, и мы с ними. Или помогай, или оставайся в палатке. Если что-то не устраивает, скажи, я приму к сведению твоё мнение. И не спорь, иначе твой громкий голосок привлечёт демонов.

Эльфийка, засопев от негодования, отстала. Когда я уже счёл, что избавился от её компании, она догнала меня и тихо пошла рядом.

– Я повидала много воинов, короткоживущий, и куда больше магов. В Поющем Ручье ты двигался как воин. Твоё оружие признаёт только тебя и твою сестру. Копьё, достойное великого воителя. Его близость пробуждает видения смерти. Тебе повинуются Дочери Леса, а это дорогого стоит. «Он не тот, за кого себя выдаёт», – подумала я. Умелый воин, может быть, выдающийся боевой маг, добившийся небывалого для простых смертных расположения у высших эльфов. Он храбрый, не лебезил пред хараном, не побоялся во главе малого отряда пересечь пустыню. Если кто и отберёт добычу у демонов, так это он, думала я. Боги свидетели, кабы знала, какой ты заносчивый и самовлюблённый, ночью устроила бы побег Миндону.

М-да, в империи дриад принимали за наёмниц, спасибо маскирующим чарам Смуглянки и наводящим морок амулетам. Магам мы не показывались, и никто не узнал в девчатах созданий высших эльфов. Норуи же, в кого ни плюнь, поголовно обладают задатками к магии, среди них большинство распознаёт в моих телохранительницах Дочерей Леса, отдельные личности делают выводы. В пустыне, где надеялся ненадолго затеряться, я на виду у всех, точь-в-точь прыщ на одном месте. А всё потому, что кое-кому захотелось быть с братом, нарушив указания.

– Терпи, – прокряхтел я по-стариковски, еле переставляя ноги и опираясь о копьё. Посох вместо Маркарта, лохмотья, и вылитый пилигрим-ангелианин, вознамерившийся ради отпущения грехов осуществить паломничество через самую суровую пустыню в мире.

Я протянул Асталэ амулет, частично блокирующий ауру. Из-за побочного эффекта эликсира эльфийка не сумеет нормально творить заклятия, поэтому «Весенний ручей» не предлагаю.

– Надень. С ним демоны не заметят.

Чем выше вырастали над нами полуразрушенные сторожевые башни, тем неправильнее выглядели развалины. Я никогда раньше не видел столь странной и зловещей архитектуры. Из волн ослепительно белого песка вздымались строения, сложенные из блоков красного пористого камня. Обломки стен носили осколки облицовочных гладких плит тоньше миллиметра толщиной, на которых застыли потемневшие капли краски. Приглядевшись, я различил блеск, точно за ночь выступила алая роса.

Узкие круглые башни пиками торчали над песчаным морем. Ни соединяющие их неоднократно проломленные стены, ни они сами не содержали в себе углов. Линии изгибались, даже блоки, и те имели форму овалов. С башен будто заживо содрали кожу, обнажив белесые балки перекрытий. Сходства с изувеченными конечностями добавляли и налитые багрянцем оттопыренные куски облицовки. Чёрные разводы навевали мысли о бушевавшем в незапамятные времена пожаре.