Царь мышей

- Дело житейское, - согласился Дубов. - Но если оставить в стороне давние семейные тайны, то получается следующее: Дмитрий Смурной в течение двенадцати лет жил здесь постоянно и за это время запросто мог перепрятать сокровища. Или даже поделить их на несколько частей и скрыть в разных местах.

- Но для чего? - задался вопросом Серапионыч. - И почему он не передал ценности царю Федору?

- Может быть, Дмитрий считал Федора наследником царства, а себя - наследником драгоценностей? - неуверенно предположил Васятка. - Хотя так ими и не воспользовался...

- Или опасался, что Федор, как человек глубоко верующий, поступит с ними "по совести", - добавил Дубов. - То есть вернет в Новую Мангазею.

- Полагаю, что ответов на эти вопросы мы уже не узнаем, - подытожила Чаликова. - Да и не следует нам лезть в чужие семейные дела, к тому же столь давние. Наша задача - искать сокровища.

- И что вы, Наденька, предлагаете? - напрямую спросил Дубов. - Пока что я, к своему стыду, должен признать - следствие зашло в тупик. Может, у вас имеются какие-то свежие идеи?

- Увы, нет, - созналась Надя. - Или есть, но не идея, а так - общие размышления. С чего все началось? С письма, найденного в древлехранидище. И вот я подумала: может быть, в Тереме тоже имеются какие-то рукописи, какие-то документы, пускай даже не имеющие прямого отношения к тому, что мы ищем. Но как знать - вдруг какое-то косвенное указание там можно было бы найти... - Надежда выразительно посмотрела на Дормидонта.

- Понимаю, сударыня, на что вы намекаете, - благодушно сказал царь. - У меня в читальне, опричь книжек, в особом сундуке полно всяких рукописей и писем. Другое дело, что все в кучу скидано, безо всякого порядка.

- Но мы сможем с ними ознакомиться? - гнула Надя свое.

- Да сколько угодно, - щедро махнул рукой Дормидонт. - А коли чего занятного найдете, так мне потом расскажете.

- Расскажем непременно, - пообещала Надежда.

* * *

В этот день злоключения преследовали князя Длиннорукого с самого утра. И если исчезновение Петровича, вязкий разговор с Путятой и даже "искусствоведческую" стычку с ваятелем Черрителли князь воспринимал как обычные мелкие невзгоды, без коих редкий день обходится, то происшествие в харчевне вкупе с сообщением Нестора Кирилловича уже выстраивались в некую неприятную последовательность.

Заявившись домой, князь обнаружил, что Евдокии Даниловны на месте нет, и первый вал гнева и раздражения, накопившихся за день, обрушился на неповинную голову княгининой горничной Маши, которая спокойно убиралась в гостиной: 

- Чего тряпкой махаешь, только пыль с места на место перегоняешь! Говори, где хозяйка.

- А почем я знаю, - продолжая уборку, ответила Маша.

- Почем знаю, - передразнил градоначальник. - Будто я не знаю, кто первая наперсница во всех ее безобразиях!

Только теперь Маша оторвалась от работы и подняла взор на князя:

- В каких безобразиях? Да вам, сударь, благодарить нужно Господа Бога, что вам такая Евдокия Даниловна досталась - и красавица, и умница, и верная жена!

- Верная жена должна сидеть дома и ждать мужа, - сварливо проговорил князь. - А я как ни приду, никогда ее нет - шляется незнамо где!

- Вы прекрасно знаете, где, - возразила Маша. - По церквам ездит и благие дела творит, помоги ей Господи. - С этими словами она даже благочестиво перекрестилась, не выпуская из рук тряпки.

- Что по церквам шатается, я и сам знаю, - зло бросил Длиннорукий, - а вот что за благие дела она там творит - это еще вопрос!

- И как вам не совестно такое говорить, - не выдержала Маша. - А коли вы опять не в настроении, так ни я, ни Евдокия Даниловна в том не виновны!

- Это мы еще увидим, - зловеще промолвил градоначальник и направился к особой подвесной полочке, где стояла скляночка водки. Такие полочки, шкапчики и погребки были устроены чуть ли не во всех помещениях градоначальнического терема (если не считать покоев княгини), и князь всегда мог "поправиться" прямо там, где его заставала такая надобность.

Однако на сей раз "поправиться" князь не успел - в гостиную вошла Евдокия Даниловна.

- Здравствуй, князь, - поздоровалась она. - Здравствуй, Маша.

Горничная попыталась было подать знак хозяйке - мол, барин не в духе - но князь столь уничижительно зыркнул на нее, что Маша вздрогнула и принялась с удвоенной силой вытирать пыль.

- Ну, что скажешь? - не менее грозно посмотрел Длиннорукий на супругу.

- А что я должна говорить? - пожала плечами княгиня. Она уже почувствовала что-то неладное, но еще не могла понять, в чем дело.

- Говори, где была! - возвысил голос князь.

- В первый раз вижу, что тебя это волнует, - улыбнулась Евдокия Даниловна, хотя и несколько натянуто.

- А ты не увиливай, - не унимался грозный муж. - Отвечай, когда тебя спрашивают.

- Сначала в церкви...

- На Сороках?!

- Нет, ну отчего же? В храме Ампилия Блаженного, а потом в приюте твоего имени, раздавала милостыню сиротам.

- Да все ты врешь, - бросил князь.

- Можешь проверить.