Царь мышей

- Нет, Васятка, так у нас дело не пойдет, - в конце концов решил Дубов. - Нужна зацепка. Хоть какая-нибудь, вроде той мангазейской подковы. А у нас ничего нет. Потому предлагаю сесть и подумать концептуально. В смысле, глобально. - Однако сообразив, что Васятке такие ученые слова вряд ли знакомы, сыщик пояснил: - То есть в общем и целом.

Два детектива уселись на крыльце терема. Солнце уже понемногу клонилось к закату, но грело по-летнему. Изрядно упарившийся в своем кафтане Дубов не без зависти поглядывал на Васятку, так и не одевшего рубаху, которая висела у него сложенная на плече.

- Так ты не майся, дядя Вася, разденься, как я, - предложил Васятка. - Кого тут стесняться?

- А и то верно, - обрадовался Дубов, сбросил с себя кафтан и даже слегка закатал штаны. - Вот теперь совсем другое дело. Ну и что ты скажешь - стоит ли дальше искать, или примем как данность, что сокровищ нам не найти?

- Ну, я так думаю, что найти всегда что-то можно, - раздумчиво ответил Васятка. - И зацепка непременно где-то прячется, только мы ее не видим. А то еще Надежду с Серапионычем подождем - вдруг они чего да придумают на свежую голову?

- А и правда, чего-то они запропастились, - заметил Василий. И вдруг его внимание привлекла вековая липа, растущая неподалеку от крыльца: - Погляди, Васятка, отчего это она такая кривая - уж не оттого ли, что ее корням что-то мешает? Например, сундук с сокровищами.

Васятка только вздохнул - если все подобные предположения принимать всерьез, то и впрямь пришлось бы все разнести по кочкам, включая и терем, и сад, и огород...

И тут из-за угла дома появились Надя с доктором Серапионычем.

- Ну, как успехи? - спросила Надя.

- Никак, - сознался Дубов. - Пока что у нас полный застой. А у вас?

- А у нас на кухне газ, - улыбнулся Серапионыч. - В смысле, на пруду Петрович.

- Мы слышали, как он собачится с Анной Сергеевной, - добавила Надя. - А Каширский, похоже, решил выкопать еще один пруд.

- Ну, флаг ему в руки, - ответил Дубов. - В смысле, лопату...

- Только бы Анна Сергеевна не перестаралась, - озабоченно проговорил Серапионыч. - А то знаю я ее!

В это время двери терема со скрипом приотворились, и на крыльцо, потягиваясь, вышел царь Дормидонт:

- Вот вы где! А то я проснулся, понимаешь, весь дом обошел - и ни одной живой души.

Дубов и Васятка хотели были вскочить со ступенек, но Дормидонт их усадил:

- Да не надо, чего уж. Лучше подвиньтесь-ка.

Дубов и Васятка освободили место, и царь уселся между ними. Чаликова и Серапионыч устроились на покосившейся лавочке близ крыльца.

- Ну, чего скажете? - как-то не очень определенно спросил Дормидонт.

- Государь, мы с Надюшей только что побывали на пруду, - начал доктор, - и, насладившись скромным очарованием сего дальнего уголка, ненароком забрели на некое уединенное кладбище... - Серапионыч замолк и посмотрел на Чаликову.

Надя достала блокнот:

- И обнаружили надгробие некоего Дмитрия Смурного. Не тот ли это Митька Смурной, который предположительно спрятал тут сокровища?

- Насчет сокровищ не знаю, но Митька тот самый, - подтвердил Дормидонт. - При Федоре Степановиче он заведовал Теремом и его хозяйством.

- То есть Федор Степанович отправил наперсника своего отца как бы в почетную ссылку? - предположила Чаликова.

- Дормидонт на миг задумался:

- Ну, как вам сказать... Тому уж без малого двести лет, и кто теперь скажет, что там на самом деле было? А насколько я знаю, Митька сам такое желание выразил.

- Понятно, чтобы быть поближе к тому, что он тут спрятал, - заметил Василий.

- А рядом с Дмитрием Смурным еще одна могилка. - И Надя зачитала: - "Здесь покоится смиренный инок отец Варсонофий, в Бозе почивший семидесяти лет от роду в 23-ий год царствования Владимира Феодоровича".

- Не знаю, как у вас, а в нашем... в нашей стране выражение "почил в Бозе" обычно применяется к самым высокородным особам, - сказал Дубов.

- Так оно и есть, - кивнул Дормидонт. - Смиренный инок Варсонофий - это ни кто иной, как Государь Феодор Степанович.

- А, ну ясно, - подхватила Надежда. - Должно быть, его свергли с престола и принудительно постригли в монахи?

- С чего вы взяли? - искренне удивился Дормидонт. - Федор был полной противоположностью своему родителю, царю Степану. Царской властью он тяготился, предпочитая проводить время в молитве, а при всякой возможности приезжал в Боровиху и долгие часы просиживал на берегу озера, размышляя о Вечном и Божественном. А когда его старший сын Владимир достиг возраста и навыков, нужных для царствования, Федор передал ему бразды правления, а сам, постригшись в монахи под именем Варсонофия, удалился в один из отдаленнейших и беднейших скитов, где и провел долгие годы в посте и молитвах. Ну а похоронить себя завещал здесь, близ могилы своего брата...

- Какого брата? - несколько удивленно переспросил Серапионыч.

- Ну вот, проговорился, понимаешь, - обескураженно развел руками Дормидонт. - Да ладно уж, дело давнее, чего теперь скрывать. В общем, Митька был сыном царя Степана, но только рожденным вне законного брака.