Царь мышей

- Знаете, я, конечно, сам тридцатые годы не застал, но в молодости лично знавал многих свидетелей той эпохи. И то, что я наблюдал в Царь-Городе, напоминает годы эдак тридцать четвертый, тридцать пятый... Нет, вроде бы в массовом порядке еще не сажали и не расстреливали, но страх уже крепко засел в людях. Вроде бы никто ничего не запрещает, но все знают, что можно говорить, а о чем лучше помолчать. Это трудно объяснить на словах, но вы меня понимаете.

- Вот-вот, а отравление князя Борислава вкупе со взрывом на Сорочьей - это убийство Кирова и поджог Рейхстага в одном флаконе, - усмехнулся Василий.

Трудно сказать, до чего дошла бы эта дискуссия, но ее пришлось прекратить - спустившись с городища и миновав широкую поляну, путники достигли автобусной остановки. Там стояли несколько человек, главным образом дачники из садового кооператива "Жаворонки".

- Здравствуйте, Ольга Ильинична, - приветливо сказал доктор, пристроившись рядом с одной из пассажирок, представительною дамой с ведром крыжовника.

- Владлен Серапионыч! - чуть вздрогнув, обернулась дама. - Наденька, Василий Николаич! Откуда вы взялись?

- Да из моей хибарки, - непринужденно соврал доктор. - Засиделись за чаем, а потом в обход городища - и сюда. Всё боялись, что опоздаем.

- Минуты через три должен подъехать, - глянув на часики, заметила Ольга Ильинична. Как уже читатель, наверное, догадался, это была та самая писательница Заплатина, которой Серапионыч вчера двадцать лет назад "напророчил" большое литературное будущее.

- Ольга Ильинична, а вы радио не слушали? - продолжал Серапионыч.

- Нет. А что?

- Ну, тогда присядьте на лавочку, а то упадете. Вас, уважаемая Ольга Ильинична, за роман "Камасутра для Мики-Мауса" выдвигают на Нобелевскую премию по литературе.

Заплатина уже поняла, что доктор над ней по привычке подшучивает, и охотно включилась в игру:

- Владлен Серапионыч, а вы ничего не перепутали? Насколько я помню, "Камасутру" написала не я, а Даша Донцова.

- А-а, ну, значит, на Нобелевку выдвигают мадам Донцову. Тоже весьма, весьма достойная кандидатура...

Но тут подъехал автобус - отнюдь не раритетный "Львов", а чуть менее допотопный "Икарус" - и все пассажиры загрузились в него, а Серапионыч даже помог Ольге Ильиничне затащить туда ведро крыжовника.

* * *

Теперь мы должны ненадолго приостановить наше повествование, стремительно летящее к концу, дабы представить некоторые объяснения уважаемым читателям, у коих наверняка уже начало рябить в глазах от многочисленных самозванцев и двойников царя Путяты, явившихся в Царь-Городе сразу после съедения законного Государя (или, как выразился бы незабвенный М.Е. Салтыков-Щедрин, после его "административного исчезновения").

Если с первыми двумя лже-Путятами - скоморохом Антипом и людоедом Херклаффом - все более-менее ясно, то для того, чтобы объяснить подоплеку появления третьего самозванца, нам, пожалуй, придется слегка углубиться в события недавнего прошлого. А заодно постараемся дать ответы и на другие вопросы, неизбежно возникшие по ходу повествования.

Начнем как бы немного издалека. В славном городе Кислоярске проживал некто Михаил Федорович - сначала агент-осведомитель, а затем штатный сотрудник районного отделения Комитета госбезопасности. За долгие годы службы в этой уважаемой организации он приобрел огромный опыт работы, не говоря уже о профессиональных навыках. Но увы - масштабы небольшого городка не давали ему перспектив карьерного роста, а на работу в область, не говоря уже о столице, Михаила Федоровича отчего-то не приглашали. С распадом же СССР он и вовсе остался не у дел - молодая, но гордая Кислоярская республика отказалась от многоопытных старых чекистов, а перебираться куда-то "наудачу" ему не хотелось. Нет, конечно же, Михаил Федорович не бедствовал - московское начальство его не забывало и иногда подкидывало разные мелкие поручения, перепадала и другая работка, о которой он предпочитал не распространяться даже в разговорах с друзьями - но все это было не то. Михаилу Федоровичу страсть как хотелось такого дела, в котором он мог бы раскрыть все свои недюжинные таланты, пустить в ход весь многолетний опыт.

И случай не замедлил явиться. Как-то раз, выполняя то, что мы очень обтекаемо обозначили "другою работкой", Михаилу Федоровичу пришлось иметь дело с Анной Сергеевной Глухаревой. Заинтересовавшись столь колоритным человеческим экземпляром, Михаил Федорович решил за нею проследить - то ли от нечего делать, то ли чтобы не терять навыков агента наружного наблюдения.