Трудно быть духом

– Мы, товарищ капитан, ничего особенного… – смутился сержант.

– Знаю я ваше «ничего особенного»! Остаѐшься за старшего! И

постарайся, чтобы меня со свадьбы в часть не дѐргали! Понятно?!

– Так точно, товарищ капитан! Всѐ будет лучшим образом! –

заверил его Прохоров.

– Никакого спиртного тут! Максимум – пиво! И ещѐ! – Зубов

доверительно понизил голос. – Ты не знаешь, сколько сейчас молодым

денег дарят?! На свадьбе не был лет восемь!.

244

– Не знаю. Последний раз… Ну, это два года назад был… Три

тысячи в конверт клал. Брату!

– Три тысячи? – удивился капитан. – Не, ну это ж брату… Ладно,

иди!

Прохоров поинтересовался:

– Товарищ капитан. . А на ком он хоть женится?

– А ты разве не знаешь?! Медсестру нашу под венец поведѐт!.

Пылееву!

– Ирку? – У сержанта сама собой отпала челюсть. – Как это?

У неѐ ж с этим, с…

– С кем? Что? – спросил ротный.

Прохоров задумчиво пробормотал:

– Да не… не важно… Повезло Колобкову…

– Почему только Колобкову… Может, Ире тоже повезло?! – не

очень весело усмехнулся капитан…

Сержант вышел из казармы и нос к носу столкнулся с рядовым

Медведевым. Тот, бездельничая, стоял на крыльце, щурясь на солнце.

– Слыхал новость? – небрежно бросил Прохоров.

– Про приказ? Слышал, конечно!

– Да приказ – ладно… Пылеева твоя замуж выходит!

Мишке показалось, что он ослышался.

– Чего?.

Сержант неторопливо закурил.

– Ирка, говорю, Пылеева замуж выходит… За Колобка…

– Врѐшь!

– Мне-то какой резон? Ротный в субботу на свадьбу приглашѐн…

– Товарищ сержант… вы… вы меня разводите?. – с надеждой

спросил Мишка.

245

– Разводить и сводить – дело ЗАГСа, – спокойно произнѐс тот. –

А я за что купил, за то и продаю…

Не говоря больше ни слова, рядовой Медведев напялил кепку и

спрыгнул с крыльца.

Ирина Дмитриевна ненадолго забежала к себе в медицинский

пункт. Отпуск отпуском, а неотложные дела всѐ равно нашлись. Она

торопливо раскрыла ящики стола, взяла документы…

Дверь бесшумно открылась. Рядовой Медведев с перекошенным

побледневшим лицом застыл, словно боясь войти.

Ирина тоже замерла. Она не хотела этой встречи. Боялась, что ей

не хватит решимости в одиночку принять решение. А делиться с ним

она не имела права. Потому что твѐрдо знала – он предпочтѐт суд и

тюрьму…

– Это правда?! – сдавленным голосом спросил еѐ Мишка.

– Что?

– Это правда, что ты выходишь замуж… за… за майора?.

Ирина, не выдержав его наполненного болью взгляда, отвела

глаза.

– ЭТО ПРАВДА?! – вскрикнул он.

Она нашла в себе силы всѐ же посмотреть ему в лицо.

– Да… – твѐрдо произнесла девушка.

Но Мишка не поверил:

– К-как… Что за бред! Ирка, скажи, что ты пошутила… Скажи, что

это шутка!. Давай! Вместе посмеѐмся! Ну, скажи… – Он вдруг осѐкся,

увидев еѐ отстранѐнный взгляд.

– Я не могу тебе всего объяснить… – прошептала она.

– НЕТ! Это какой-то бред!. Это безумие! Ты же… ты же не любишь

его! ! Ты же КЛЯЛАСЬ МНЕ! !

В глазах Ирины стояли слѐзы. Она требовательно произнесла:

246

– Уходи…

Он перестал кричать, застыв в болезненном оцепенении.

– Я прошу тебя, уходи… – повторила она.

Внезапно за дверью раздались приближающиеся голоса. Дверь

открылась, и на пороге возник майор Колобков с шикарной плюшевой

игрушкой. Огромный розовый слон, размером почти с майора, еле

пролез в дверной проѐм.

– Карета у подъезда!. А это сюрприз… – он покачал игрушкой.

И тут ему на глаза попался рядовой Медведев. Выражение счастья

медленно сползло с круглой физиономии Колобка. Мишка посмотрел

на него. Потом на Ирину. Он ещѐ больше побледнел и молча бросился

прочь из кабинета, едва не сбив по пути майора. Тот прошѐл внутрь,

изобразив понимающую улыбку:

– И что на этот раз у Медведева болит?.

Ирина с ненавистью скользнула по нему взглядом и выбежала из

кабинета, громко хлопнув дверью. Колобков взял плюшевого слона за

хобот и недоумѐнно спросил:

– А что я такого сказал?.

Он пронѐсся как ураган между казармой и штабом. Не разбирая

дороги и ничего не замечая перед собой. Забежав куда-то за склады,

рядовой Медведев остановился. Несколько секунд он постоял,

прислонившись спиной к берѐзе. И вдруг его будто прорвало. Издав

какой-то звериный рык отчаянья, он развернулся и в ярости начал

лупить по стволу кулаком. На белой коре появились размазанные пятна

крови… Мишка снова привалился к ни в чѐм не повинному дереву

спиной, обессиленно сползая на траву…

В расположение он вернулся в сумерки. В роте уже всѐ знали.

Здесь, как в маленькой деревне, утаить что-либо было трудно. Поэтому

никто Мишку трогать не стал. Только старый друг Кузя подошѐл и

молча присел рядом на подоконник.

247

Они немного поглядели в окно. Ни хрена хорошего в тоскливом

армейском пейзаже не обнаружилось.

– …Что, так и сказала – «уходи»?. – спросил Кузьма.

Мишка, не поворачивая головы, промычал:

– Угу…

– Ну, значит, ничего не попишешь… Значит… не твоѐ это… – с