Трудно быть духом

– Ну, да ты, Романыч, прям Карлсон!. В полном расцвете сил!. –

хохотнул Бородин. – Ты, кстати, майор, так и не сказал, как тебе удалось

нашу Ирину соблазнить?.

– Ну… так ведь за любовь, товарищ полковник, надо бороться!.

– О-о, вот это по-нашему!. – Бородин хлопнул по плечу старшего

прапорщика. – Понял, Шматко?! Замполит сказал!

Тот вяло ковырнул горячее и буркнул вполголоса себе под нос:

– Ну, свинья…

– Что?! – переспросил сидящий рядом Данилыч.

– Отбивные вкусные!. Чувствуется, что не хряк, а свинья!. От хряка

обычно запах неприятный!

255

– А-а!. Ты лучше грибную солянку попробуй!. – Завскладом

протянул салатницу. – Свежая!. На той неделе завезли… Ещѐ есть два

ящика!.

Полковник Бородин взял со стола блюдо:

– А это что, баклажаны?!

– Да!. Запечѐнные… с курицей и сыром!. – ответила ему супруга

капитана Зубова.

– Только чего-то они горькие!. – удивлѐнно заявил Бородин.

Зубов не разобрался в ситуации, попытавшись обидеться:

– Клевета!. Это Верочкино фирменное!.

Жена толкнула его в бок, стимулируя мыслительный процесс. Он

сообразил:

– Ах, да!. Точно!. Горьковатые!.

– Сегодня вообще всѐ горьковатое!. – громко намекнул Бородин.

Данилыч оторвался от грибной солянки и завопил:

– Горько!.

– Горько!. Горько!. – подхватил народ.

Колобков расплылся в улыбке, глядя на Ирину. Он вытер рот

салфеткой, вставая с места. Ирина равнодушно посмотрела на гостей и

тоже поднялась. Радости на еѐ лице не появилось.

Она, закрыв глаза, повернулась к Колобкову, подставляя губы.

После короткого соприкосновения Ирина отстранилась, быстро садясь

на место.

Хор гостей отсчитал:

– Раз!. – и разочарованно протянул: – Ну-у-у!.

Старший прапорщик Шматко с трудом подавил желание плюнуть

прямо в тарелку и уйти.

Сглаживая некоторую неловкость, полковник Бородин вдруг

поднялся, постучав вилкой по рюмке. Капитан Зубов тут же

торжественно объявил:

256

– Слово предоставляется… командиру нашей части… полковнику…

Бородину Павлу Терентьевичу!.

Тот поднял руку, призывая к тишине:

– Хотел, конечно, завтра, как положено… На плацу, перед строем…

Но по такому случаю, извините, не могу удержаться… – Он достал из-за

пазухи бумагу и развернул. – Приказ министра обороны!. Короче, я тут

официальщину зачитывать не буду… Сразу к делу!. Присвоить майору

Колобкову Виктору Романовичу… Очередное воинское звание… Ну?!

Застолье хором грянуло:

– ПОДПОЛКОВНИК! !

Под общие аплодисменты Бородин протянул руку через стол:

– Ну, Виктор Романыч, поздравляю!.

– Спасибо!. Спасибо, товарищ полковник!. – радостно сказал

Колобков.

Он довольно расхохотался, принимая поздравления. Неожиданно

его взгляд наткнулся на хмурого Шматко. Тот пробормотал:

– Поздравляю, товарищ майор!. Хотя… уже ж… не майор!.

– Почему не майор?. Пока что майор!. – громыхнул Бородин, тут

же вынимая из кармана две крупные звѐздочки.

Командир части поставил перед Колобковым два пустых стакан,

бросил в каждый по звезде и наполнил их до краѐв водкой.

– До подполковника ему ещѐ глубоко! !

Колобков сконфуженно посмотрел на Ирину. Старший прапорщик

Шматко с иронией хмыкнул:

– Вы же новую жизнь начинаете, Виктор Романыч… Начинайте!.

Колобков встал, косясь на невесту:

– Ирочка… Ну это… традиция…

Он большими глотками опустошил один стакан и шумно

поставил его на стол. В зубах у него оказалась зажата звезда.

– Одна есть!. – провозгласил командир части.

257

– Ну так… Я за второй!. – кивнул Колобков, поднося ко рту второй

стакан.

Постепенно застолье перевалило экватор. Народ разбился на

кучки. В каждой из них пошли свои разговоры, порой не имеющие

отношения к торжеству. Кое-где даже завели речь о службе. Что испокон

веков означало, что господа офицеры нажрались в хлам…

Старший прапорщик Шматко встал, явно собираясь выскользнуть.

Но полковник Бородин контролировал ситуацию.

– Шматко… ты куда это?. – зычным басом спросил он, привлекая

внимание соседей по столу к дезертиру.

– У меня это… Дело ещѐ одно есть!. – смутился тот.

Капитан Зубов замахал руками:

– Не дури, Николаич!. Сядь!. Данилыч, не пускай его!.

– Пал Терентич… я математику эту ещѐ не смотрел… Сегодня

вечером собирался выписать всѐ!. – сказал Шматко, упрямо пробираясь

к выходу.

– Завтра напишешь!. Посиди ещѐ!.

– Завтра не получится!. Да и плохо всѐ на последний день

откладывать!.

Бородин подумал и разрешил:

– Это точно!. Ладно, чѐрт с тобой… иди…

В общем шуме и гаме никто не обратил внимания, как следом за

старшиной выскользнула невеста. Она молча остановилась на пороге

прихожей, наблюдая, как одевается Шматко. Дождавшись, когда он

выпрямится, Ирина негромко сказала:

– Олег Николаич… Хоть вы-то не смотрите на меня так…

Он отвѐл глаза, бормоча:

– Да я просто спешу… честно…

– Я ведь сама понимаю… Вы простите, если что…

258

– Бог простит. А я не священник, чтоб грехи отпускать…

В прихожую ввалился изрядно раскисший Колобков:

– Та-ак!. А что это у нас тут… ик!. происходит?! – заплетающимся

языком выговорил он. – Шматко, ты что… жену у меня крадѐшь?.

Не позволю!