Трудно быть духом

Несчастного молодожѐна всполошившиеся «дедушки» нашли в

бытовке. Мрачный «дух» восседал верхом на парте. Он держал в руке

зажигалку, совершая акт сожжения. То есть жѐг фотографию уже не

любимой жены.

Не обращая внимания на зрителей, Кабанов полюбовался

синеватым пламенем. «Дедушки» постояли рядом, молча наблюдая за

процессом.

Фотография догорела. Кабанов уронил оставшийся уголок на пол.

– Ты как, нормально? – нарушил траурную тишину Евсеев.

Кабанов поднял на него глаза с признаками подозрительной

сырости:

– Жить буду…

Сержант Прохоров поморщился, как от зубной боли:

– Ты это… в караул сегодня должен был идти… Ротный тебя

заменил.

– Не бойтесь, товарищ сержант… Я из-за этой сучки стреляться не

собираюсь! – не дрогнувшим голосом успокоил его Кабанов.

– Разумно… – буркнул Фома, взяв со стола исписанный лист

бумаги. – А письмо кому?

– Ей, родимой… Надо же просветить человека! А то всех мужиков

в городе позаражает…

– У нас в городе знаешь как таких называют? Инфузории в

туфельках… – поделился Евсеев.

Прохоров подумал и внѐс свою лепту в страшную мужскую

месть:

– А ты знаешь что ещѐ?! Напиши ей на работу! Она работает?

192

– Учится… в техникуме.

– Во! В техникум напиши! Чтобы там про неѐ все знали…

– Ага! И про меня… – скептически кивнул молодожѐн.

Идея умерла. Прохоров понял, что вариант не прокатит, и

положил Кабанову руку на плечо.

– Да ладно, Кабан… не переживай!. Прорвѐмся. А болезни эти щас

быстро лечат… Скинемся, если что…

«Дух» через силу улыбнулся:

– Спасибо, товарищ сержант… Я здесь надымил… Ничего?

Фома махнул рукой:

– Да всѐ нормально… Проветрим…

Режиссѐр упрямо замахивался на блокбастер. Он уверенно

разруливал батальную сцену. Гигантская массовка внимала ему с

трепетом.

– Начинаем вон от той сосны! Понятно? – зычно пробасил

режиссѐр.

– Да! – в один голос откликнулась массовка.

– Когда будете проходить возле тех кустов, раздастся взрыв! Вы

падаете на землю и ползѐте сюда, на камеру… Всѐ ясно?!

– Да! – опять выдохнули Соколов и Гунько.

– А чѐ тут непонятного?! – поддержал их старший прапорщик

Шматко.

Режиссѐр раздражѐнно повысил голос:

– Я у них спрашиваю! Вам всѐ ясно?!

Кузьма Иванович солидно кивнул, повторяя вводную:

– Да… Идти от сосны… возле кустов взрыв… ползти на камеру…

– Отлично!. Заряжайтесь! – бодро скомандовал режиссѐр.

Гунько открыл рот:

193

– Чего?.

– Идите к соснам! – пояснили ему.

Старший прапорщик ощутил потребность внести свой вклад в

искусство.

– Товарищ режиссѐр, вас как зовут? – спросил он.

– Сергей Гарланов, – не оборачиваясь, ответил тот.

– Слушай, Серѐга, – по-свойски предложил ему Шматко, – я вот

думаю… Может, они ползут во главе с командиром? Ну, с

прапорщиком… А то как-то неестественно: два бесхозных бойца… по

полю?

Режиссѐр зло выдохнул, изо всех сил стараясь не обращать

внимания на проклятых дилетантов. Он махнул рукой и крикнул

грандиозной массовке:

– На исходную!.

Кинозвѐзды второй роты вошли в кадр…

По лесу стелился белый дым. Соколов и Гунько медленно

шагали рядом, озираясь по сторонам.

– Быстрее двигаемся! ! – заорал режиссѐр.

«Духи» ускорились, проходя мимо кустов. И в этот момент

раздался слабенький хлопок. Из-за кустов повалил дым. Гунько упал

как подкошенный…

Кузьма Соколов остался стоять, непонимающе глядя на дымовую

завесу. Режиссѐр почему-то завопил, срывая голос:

– Сто-о-оп! !

Он подбежал к массовке. За ним следом притопал старший

прапорщик.

– Ну, чего ты стоишь? Был взрыв! – набросился на Кузьму творец

блокбастеров.

Тот недоверчиво переспросил:

– Так разве это взрыв?!

194

– Действительно! Какой же это взрыв? Пшик! – заступился за

своих старшина.

Режиссѐр гаркнул и на него:

– Вы чего сюда прибежали?!

– Виноват! – на всякий случай извинился Шматко.

– Если б тут был настоящий взрыв, вас бы на фиг разорвало! ! –

продолжил Гарланов.

Шматко согласился:

– Да, Соколов, это точно!.

Режиссѐр покосился на него, но больше замечаний делать не

стал. Он снова повернулся к массовке:

– Хлопнул взрывпакет!. Потом, на озвучке, подложим взрыв

снаряда, что непонятно?!

Рядовой Соколов виновато буркнул:

– Надо было сразу так и объяснить…

Кинозвѐзды второй роты зашли на второй дубль.

Они пробрались сквозь дымовую завесу, мимо тех самых кустов.

Хлопнул взрывпакет.

Гунько и Соколов упали на землю, фактурно наползая на камеру.

Гунько радостно улыбнулся, надеясь попасть на экраны страны в

крупном плане…

– Сто-о-оп! ! – гневно заорал режиссѐр.

Шматко удивился ему на ухо:

– А сейчас чѐ? Нормально ж упали!

Но на него не обратили внимания.

– Чего ты там улыбаешься?! Да, ты!. Война идѐт! Что смешного?!

Мы не комедию снимаем! Пули свистят, люди гибнут!. – на

повышенных тонах объяснил режиссѐр для особо одарѐнного Гунько.

Шматко его целиком поддержал:

195

– Действительно, кто это скалится, когда ползѐт на боевое

задание?!

Гарланов устало посмотрел на него, осознавая, что игнорировать

этого идиота в погонах не получится.