Трудно быть духом

босиком, на цыпочках прокрался к выходу из казармы. Он осторожно

прошѐл мимо дневального. Тот не двинулся, продолжая похрапывать.

Ходоков аккуратно прикрыл за собой дверь, на несколько секунд

прислушался к тишине, затем на цыпочках подобрался к ящику «ДЛЯ

103

ЖАЛОБ И ПРЕДЛОЖЕНИЙ». Он задрал майку, достал из-под резинки

трусов сложенную записку и сунул еѐ в щель ящика…

Записка почему-то проваливаться не пожелала. Ходоков

присмотрелся и обнаружил, что щель аккуратно заклеена прозрачным

скотчем.

– Что, не лезет? – участливо спросил его из-за спины голос

младшего сержанта Фомина.

Ходоков резко дѐрнулся, оборачиваясь.

На входе в казарму стояли сержанты. А за их спинами… вся рота!

Фома размеренно проговорил:

– Там уже места нет… От твоих жалоб… Ты нам пожалуйся… Или

предложи, чего тебе там не нравится…

Ходоков на секунду задумался… И вдруг бросился к выходу на

улицу. Он успел сделать всего пару шагов. Дверь резко распахнулась.

На пороге, улыбаясь, застыл рядовой Евсеев.

– Сюрпри-из! – зловеще протянул он.

Стукач испуганно попятился. Сержант Прохоров попросил:

– Ну, чего у тебя там? Дашь почитать?

Загнанный в угол Ходоков посмотрел на записку и резко сунул еѐ

в рот, собираясь проглотить.

Прохоров сделал шаг вперѐд. Железный кулак сержанта врезался

в живот «духу». Тот рухнул на колени, невольно выдыхая.

Записка вывалилась на пол. Фома неторопливо поднял еѐ,

мельком пробежав глазами.

– Ого, сколько написал!. Толстой бы обзавидовался…

Ходоков, стоя на коленях, вдруг заплакал. Прохоров равнодушно

спросил:

– Что он тебе пообещал?

– Кто? – всхлипнул стукач.

– Кто?! Колобок!

104

– Сказал, что в отпуск отпустит… домой…

Фома сказал, обращаясь к остальным:

– Слыхали? Он по мамке соскучился…

Ходоков поднялся.

– Я не хотел… Честно! Он меня пугал.

– Кабанову это расскажешь, – тихо произнѐс Прохоров.

Он толкнул стукача в сторону казармы. «Духи» расступились.

Ходоков влетел внутрь. Толпа тут же сомкнулась.

– Только не убейте… И чтоб тихо было… – попросил сержант,

заходя в казарму вслед за всеми.

Оставшись в коридоре один, Фома ещѐ раз прочитал записку.

Потом, ухмыльнувшись, отодрал скотч с ящика и опустил бумажку в

щель…

Старшина роты читал газету «На страже Родины». Последний,

оставшийся в живых экземпляр.

В каптѐрку заглянул радостный капитан Зубов. Он расплылся в

улыбке, будто собирался взять в долг пару тысяч:

– Николаич, как думаешь, есть справедливость на свете?

– В каком смысле? – осторожно убрал газету старший

прапорщик. – Вообще? Или в частности?

– В смысле частной собственности!. Машину мою нашли!

Прикинь!

– Значит, справедливость есть, – рассудил Шматко.

Зубов плюхнулся на стул:

– Так это… Давай свой аккумулятор! Беру!

– Вот здесь справедливость заканчивается, – огорчил его

старшина. – Сразу брать надо было. Ты думал, я его всю жизнь для тебя

держать буду? Нету аккумулятора! Продал!

105

– Жаль! Я ж думал, машина с концами… Зря мы всѐ-таки милиции

нашей не доверяем. Худо-бедно работают ребята. За городом нашли.

Правда, без колѐс, но всѐ остальное на месте!

Шматко вдруг обрадовался:

– Без колѐс?! Так это же здорово!. Ну… что нашли – здорово! Есть

всѐ-таки справедливость!

Он вскочил, устремляясь к шкафу.

– Товарищ капитан, не желаете ли взглянуть? Специально для вас!

Колѐса в ассортименте! В количестве трѐх штук. Четвѐртое скоро

подвезут!

Ротный потрясѐнно заглянул в недра шкафа:

– Ты что, ясновидящий?!

– Запасливый!. Всего тридцать у.е.… Только для вас!

– Вообще-то я за двадцать пять брал…

– Торг уместен! Ты смотри, смотри!. Практически новые!

– Ага! – согласился с ним капитан, выкатывая колѐса из шкафа. –

Я перед самой кражей точно такие же купил! И протектор такой же… – он

ошеломлѐнно уставился вниз. – Новые, говоришь? А вот здесь вот

царапина… У меня, кстати, на одном такая же была… Когда ставил, ключ

соскользнул… А тут протектор с дефектом… А на этом ниппель облуп…

Слушай, Николаич, откуда они у тебя?.

Шматко испуганно забормотал:

– У меня? Так я это… купил! То есть, поменял… Легально!

– Понимаешь, какая штука, Николаич… Это колѐса с моей

машины! – веско произнѐс ротный.

– Да не могут они быть с твоей машины… Мало ли колѐс… на

свете… Я здесь ни при чѐм… Я ж говорю… это знакомый… знакомого… Ты

что, мне не веришь?!

– Верю-верю. И где-то даже благодарю… – Зубов улыбнулся.

– З-за что?.

106

– За то, что вернул мне мои колѐса! – капитан пожал старшине

руку.

Тот открыл рот:

– Подожди… Как это – вернул? А… э… деньги?!

– Так. Стоп. То есть ты хочешь, чтобы Я… КУПИЛ у тебя… СВОИ

колѐса? – с искренним удивлением спросил Зубов.

В ответ товарищ старший прапорщик что-то промямлил, не

находя слов. Ротный похлопал его по плечу:

– Ладно, не волнуйся… Я в долгу не останусь! С меня бутылка.

– Тогда уж давай три… По бутылке за колесо, – как-то грустно

предложил Шматко, понимая, что бизнес рухнул.

– Ладно, буржуй! – хохотнул Зубов. – А где, ты говоришь,

четвѐртое?.