Трудно быть чёртом

На сей раз он оказался на заднем дворе собственного замка. Жаркое полуденное солнце заливало мир белым огнём, короткие иссиня-чёрные тени напоминали скрещённые клинки. Некошеная трава пожухла, стала острой и ломкой, да и листву на старой берёзе тоже тронуло желтизной. И только разросшейся у крепостной стены крапиве хоть бы что – тёмно-зелёная, с фиолетовым отливом, она вымахала в человеческий рост и ничуть не боялась жгучего солнца. У самой жгучести в избытке.

Надо бы велеть подзаботным навести порядок – видать, совсем разленились за последние годы. Да и раньше нечастые наезды в пожалованную твердыню как-то не способствовали образцовому ведению хозяйства. Если мужики в приписанных ему сёлах трудились как муравьи – своя-то ноша не тянет – то эти, дворовые, чувствовали себя как… как в санатории, пришел ему на ум потусторонний образ. А стыдить их тоже не очень ловко. Образцового порядка может требовать только образцовый домохозяин. А у него в квартире пол не мыт с прошлого года, раковина обрела мутно-серый оттенок, в ванной штукатурка потрескалась…

Игорь сейчас же представил на своём месте какого-нибудь средневекового английского графа или немецкого барона. Этот бы не постеснялся. Картинка вышла настолько зверская, что её пришлось тут же выгнать из ума. У каждой стороны свои недостатки, но свои – как-то милее.

Подзаботных, кстати, вокруг не наблюдалось – видать, где-то дрыхнут. Жара, безделье, безопасность, всех неприятностей – мухи да клопы. И сны у них обычные, людские. Не изгибают структуру.

Вадим Александрович обнаружился сидящим на огромном, три охвата в поперечнике, пне. Пень обычно использовался для колки дров, дари девятого круга сидели на нём редко. И был он сейчас – не пень, а князь – одет в потустороннее. Пиджак застёгнут на две пуговицы, чёрный, с серебристыми нитями галстук затянут у кадыкастой шеи, стрелки на брюках ровнёхонькие, чёрные ботинки как минуту назад начищены, сверкают на солнце. В таком виде князь, должно быть, входит в школьный класс – последние двадцать лет дари Алханай преподаёт на той стороне алгебру с геометрией. Учитель он строгий, порою безжалостный, дети стонут – но почему-то без всяких репетиторов поступают в вузы, где математика – профилирующий предмет.

Тихий человек, незаметный, скромный труженик – идеальная норка для Смотрителя. Это Искатели должны внедряться в элиту или крутиться возле. Бизнесмены, силовики, телеведущие, писатели, актеры, журналисты… А Смотритель – он как паук в центре паутины. Дёргает когда нужно за необходимые ниточки, и движется дело.

А сам Игорь сейчас был одет по-человечески. Широкие, не сковывающие движений синие штаны, лёгкая льняная сорочка, короткий – до колен – зелёный плащ. Голубая повязка на лбу прихватывает волосы за ушами, на широком, расшитом бисером поясе – меч Амидай в походных дубовых ножнах. Игорю такие больше нравились.

– Что-то случилось, Гарран? – поднял на него водянистые глаза Вадим Александрович. – Я вообще-то ещё и не ложился, мне поурочный план до конца года к понедельнику нужно нарисовать… у нас новая завучиха, мечтает выслужиться…

Игорь почувствовал, что мягко и дипломатично сейчас не получится. Очень уж мучила заноза в душе.

– Мой князь, – без предисловий спросил он, – исчезновение Таволгина – это ваши люди сработали?

Вадим Александрович моргнул.

– Что? Таволгин исчез? Ты это серьёзно? – Игорю показалось, что князь даже на мгновение подскочил, будто из пня выдвинулась острая щепка. – Когда это случилось?

– Не более трёх дней назад, – объяснил Игорь. – Вы простите меня, мой князь, но первой мыслью было, что после моего прошлого отчёта вы решили погасить Таволгина по самому жёсткому варианту.

– Игорёк, ты что? – ахнул князь. – Похоже, не долечился? Мы же условились – наблюдаем твоего физика и дальше. И какое бы решение по нему ни приняли бы – только сообща. Не подозревай меня в зверолюдстве. Вроде как не заслужил.

– Простите, князь, – твёрдо сказал Игорь. – Плохо, что я так о вас подумал, но ещё хуже было бы, удержи я эти мысли в себе.

– Разумеется, – кивнул Вадим Александрович. – А теперь изложи все подробности по дяде Феде.

Выслушав Игоря, он надолго замолчал. И всё молчало вокруг – не шелестел ветер в листве берёзы, не трещали кузнечики в траве, не гомонили в кустах птицы. Сон замер, точно фильм, когда жмёшь на пульте кнопку паузы.

– Да, – пожевав губами, изрёк свой вердикт дари Алханай, – это очень серьёзно. Ты, мальчик, даже не представляешь, насколько это серьёзно. Впрочем, тебе и не надо. Ты Фёдора ищи. Можешь использовать Искусство, как тебе заблагорассудится. Я тоже пошевелю своих людей, подключим ГСУ, ФСБ… пройдёмся широкой сетью…

– Я сперва всё-таки сам попробую, – возразил Игорь. – Есть у меня одна мысль… вернее, есть один человечек, если уж у него не получится, тогда давайте сетью.

– Вот, кстати, возьми, – князь вынул из кармана пиджака серебряное кольцо, протянул. – Это на несколько дней повысит твоё Искусство. Чувствую, пригодится.