Тривейн

Купер бросил на Викарсона невидящий взгляд и задержался на секунду, не спуская глаз с молодого юриста. Сэма поразили эти глаза, лишенные всякого выражения и в то же время недружелюбные. Затем произошло нечто странное – по крайней мере, для Сэма. Генерал вытянулся в струнку, поднял вверх правую руку и приложил ее к виску, как бы салютуя своему визави. Он продолжал стоять так до тех пор, пока Сэм медленно, словно принимая салют, не кивнул головой. Тогда Купер развернулся и стремительно вышел на улицу.

Сэм поспешил к Тривейну. Председатель подкомитета Комиссии по ассигнованиям на оборону выглядел не менее уставшим, чем украшенный знаками воинского отличия реликт, только что покинувший его кабинет. Он сидел с закрытыми глазами, положив подбородок на ладонь правой руки, лежащей на ручке кресла.

– Похоже, встреча была впечатляющей, – тихо сказал Викарсон. – Я уж подумал, не позвонить ли в «Скорую»? Видели бы вы Купера! Он выглядел так, словно только что выдержал танковую атаку.

Не открывая глаз, Тривейн произнес:

– Успокаиваться рано. И радоваться тоже нечему... Думаю, мы многим обязаны Куперу и ему подобным. Мы просили их сделать невозможное, не дав им времени на подготовку! Да что там подготовку, даже не предупредив их заранее. Не научив, как справляться с политическими мессиями, с которыми они вынуждены иметь дело. А когда они постарались справиться, их просто высмеяли. – Тривейн открыл наконец глаза и посмотрел на Сэма. – Вам это не кажется несправедливым?

– Боюсь, что нет, сэр, – стараясь почтительным обращением смягчить ответ, сказал Сэм. – Люди, подобные Куперу, люди его полета, легко находят возможность поплакаться и выразить свое неудовольствие по радио и на телевидении. По крайней мере, могут попробовать что-нибудь в этом роде, прежде чем бежать под крылышко «Дженис»...

– Сэм, Сэм... – устало протянул Тривейн. – Вы никогда не скажете мне «да», даже если от этого будет зависеть мое душевное здоровье. Наверное, это ценное качество.

– Как раз наоборот. Мне еще может пригодиться знакомство с вами.

– Сомневаюсь. – Тривейн встал с кресла, подошел к столу и присел на краешек. – Вы хорошо понимаете, что они сделали, Сэм? Они так представили мою кандидатуру, что если я выиграю, то, значит, выиграл их кандидат. И Купер доказал это.

– Ну и что? Вы-то их о том не просили.

– Но я вынужден буду смириться! Причем сознательно. Я стал неотъемлемой частью той самой коррупции, против которой выступал! Поразить демона – значит поразить меня...

– Что?

– Да так, вспомнил Армбрастера. Ну что, теперь понимаете? Жена Цезаря... и так далее. Если меня изберут или я пройду хотя бы половину предвыборной гонки, я уже не смогу обрушиться на «Дженис», поскольку так же замазан, как и они. Если же попробую сделать это до выборов, то мне гарантирован провал в избирательной кампании. А если решусь после, то разрушу веру людей в меня. Они знают, как помешать: мой доклад... Они сметут меня. Здорово задумано! Спасибо Боннеру и этому загнанному в угол генералу: благодаря им я хоть что-то понял.

– Но какая им выгода? Зачем сажать вас на крючок?

– По самой простой причине, Сэм. Мотив двадцатого века: у них нет выбора... Я появился, чтобы разрушить «Дженис индастриз», и я мог сделать это.

– О Боже. – Викарсон упорно смотрел в пол. – Мне это и в голову не приходило. И что вы намерены делать? Тривейн встал, отошел от стола.

– Прежде всего нужно с корнем вырвать «Дженис». С корнем.

– Но это сорвет вам выборы.

– Естественно.

– Мне жаль.

Энди направился было к креслу, но остановился и взглянул на Сэма. Даже не на него самого, а в ту сторону, где он стоял. Взгляд его был устремлен поверх головы Викарсона, на окно, за которым сгущались сумерки, готовые перейти в ночь.

– Правда, здорово? – сказал он. – Мне тоже жаль. Честное слово. Как легко мы сами себя убеждаем... И еще легче ошибаемся.

Он дошел до кресла и сел. Затем оторвал верхнюю страничку в блокноте, взял в руки карандаш.

Тишину нарушил телефонный звонок.

– Я подойду. – Сэм встал с дивана и подошел к телефону. – Кабинет мистера Тривейна... Да, сэр. Что? Да. Понимаю. Подождите, пожалуйста... – Сэм повернулся к Тривейну. – Это Джеймс Годдард... Он в Вашингтоне.

Глава 50

Джеймс Годдард, президент сан-францисского филиала «Дженис индастриз», сидел в углу, пока Тривейн и Викарсон изучали массу бумаг и компьютерных лент, разложенных вдоль длинного, словно в зале заседаний, стола.

Годдард был краток в своей информации, когда Тривейн и Викарсон четыре часа назад переступили порог его номера. Он считал, что нет смысла вести пустые разговоры. Цифры, отчеты, копия контрольной дискеты о результатах деятельности «Дженис» – вот что необходимо. Пусть рассказывают цифры.