Хоть ван Бьер и очистился от дерьма, все равно продолжал источать отнюдь не благовонные ароматы. Благодаря чему то и дело ловил обращенные на него косые взгляды. Которые его, впрочем, не беспокоили. Потому что когда те взгляды натыкались на идущего с нами проводника божьей силы, все недовольные тут же робели и опускали глаза. Его балахон тоже не блистал чистотой и замызганный мешок в руках Таврия не придавал ему респектабельности, но все равно никто не посмел открыто насмехаться над священником.
– Извините за прямоту, святой сир, но вы опять ведете себя странно, – признался Баррелий, когда мы добрались до нужной улицы.
– А ты продолжаешь мне дерзить, кригариец, – незлобиво пожурил его курсор. Кладбищенские злоключения пошли ему на пользу и сбили с него высокомерие, с которым он поначалу относился к язычнику.
– Это не дерзость, а лишь наблюдение, – уточнил ван Бьер. – Вы сказали, почему пришли на Тотенштайн ночью один, без охраны. Но что мешает вам заручиться поддержкой храмовников сейчас? Разве служитель Капитула вправе доверять мечу язычника?
– Язычник язычнику рознь. Встречаются среди вас и порядочные люди. И покамест пенять на твой меч у меня нет резона, – рассудил курсор. – А по поводу храмовников – ты же понимаешь, что мне придется объяснять им, куда подевался мой блитц-жезл, а я все еще надеюсь его отыскать, не предавая это огласке. И ты пока не выполнил свою часть сделки – не вернул мне жезл, – а я уже выполняю свою, насчет «малого ключа».
– Вы запамятовали, святой сир: я лишь обещал вам показать на Тотенштайне убежище молчунов и я это сделал, – уточнил монах. – Но мне неохота торговаться из-за пустяков. Пусть будет так, как вы сказали. Если ваш жезл отыщется там, куда мы идем, вы его получите.
– Рад это слышать, – ответил Таврий. – Вот только я сомневаюсь, что мы идем верной дорогой. Слишком велик контраст, не находишь: кладбищенское подземелье и богатый особняк. Причем не заброшенный, а жилой. Что может роднить крыс из грязной норы и уважаемых горожан с улицы Шелкопрядов?
– Не будем загадывать наперед, святой сир, – рассудил Баррелий. – Крысы роют норы и во дворцах королей, разве не так?
Курсор не нашел, чем возразить, и, перебросив мешок на другое плечо, пошагал в угрюмом молчании дальше.
Баррелий все время озирался, опасаясь нападения, а также в поисках Вездесущих. Если они следят за домом, значит вот-вот увидят кригарийца и подадут знак. Но мы подступили к цели, а от канафирок по-прежнему не было вестей. Поэтому монах решил, что негоже топтаться на пороге, ожидая неизвестно чего. И, взявшись за дверной молоток, забарабанил в ворота.
Дабы Таврий выглядел солиднее, ван Бьер согласился подержать его мешок. А курсор, напустив на себя важный вид, приготовился к беседе с тем, кто откликнется на стук.
Отозвались на удивление быстро. Едва Таврий прокашлялся, как ворота открылись и к нам вышел осанистый седовласый человек в простой, но новой и чистой одежде. Только она и выдавала, что нас встречает слуга – возможно, сам дворецкий, – а не хозяин.
– Доброе утро, святой сир! – Седой поприветствовал курсора учтивым поклоном. – Что привело в нашу скромную обитель столь почтенного гостя?
– Служебный долг, сын мой, – ответствовал тот. – Я – член Надзорной палаты Капитула и носитель «малого ключа» Таврий. К нам поступило срочное донесение, что минувшей ночью над вашим домом замечено подозрительное сияние. Поэтому я требую, чтобы вы впустили меня. Мне нужно встретиться с вашим хозяином и задать ему ряд вопросов.
– Сияние? – Слуга выпучил глаза от удивления. – Вы, верно, ошиблись адресом, святой сир! Клянусь вам, в этом доме живет очень набожный благонравный человек сир Мильтад Копфер со своей семьей. И по ночам они спят, а не занимаются непристойностями.
– Нет, я не ошибся. Мне нужен именно дом Копферов, – подтвердил Таврий. – Сейчас же впустите меня. Иди вы желаете оспорить право носителя «малого ключа» переступить порог этого дома?
– Ну что вы, святой сир. Боже упаси! – замахал руками седой. – Только вы с хозяином разминулись. На рассвете он со всей семьей уехал в Канс, дабы привезти оттуда в столицу свою больную матушку, пока там не объявились варвары Гвирра Рябого. А вернется сир Мильтад лишь завтра вечером.
– Что ж, досадно. – Курсор нахмурился. – Но так или иначе, я должен войти и убедиться, что вы не солгали, и что у вас не проводятся языческие церемонии и иные богопротивные ритуалы.
– Это э-э-э… – Слуга вновь замялся, но ненадолго. – Это ваше законное право, святой сир! Нам нечего скрывать от Надзорной палаты! Милости прошу!
Открыв ворота на всю ширину, он отступил в сторону и сделал приглашающий жест. Но прежде чем войти, Таврий обернулся и кивком позвал нас за собой.
– Прошу простить меня, святой сир! – подал голос седовласый, когда мы вошли во двор. Довольно просторный и ухоженный: трава на газонах была аккуратно скошена, а дорожки посыпаны мелким гравием. – Виноват, но я должен спросить: кто эти люди, что пришли с вами?