Триумф безголовых

Вырвал – и сразу распрощался с трофеем, когда на ван Бьера налетел третий головорез. Им оказался тот самый Винни, что позвал дворецкого вниз по якобы неотложному делу. Парень был еще молод, и не чуждый милосердия кригариец мог бы просто оглушить его, а не убивать. Но Винни не повезло. Зарубивший одного за другим трех человек, Баррелий не стал разбираться, кто из них заслужил смерть, а кто нет.

Парировав молот Винни, монах резанул «эфимцем» по черенку и заодно отсек противнику несколько пальцев. Но тот не успел ни почувствовать боль, ни даже испугаться. Прежде чем Винни закричал, кригариец раскроил ему череп топором, а затем столкнул его с лестницы также, как Гульена.

– Назад, парень! – Баррелий схватил меня за плечо и отпихнул к Таврию. Я врезался в курсора, но он не обратил на меня внимания. Безоружный, он стоял и хлопал глазами, не зная, что делать. Я был напуган не меньше его, но все-таки вспомнил о своем оружии. И, выхватив кинжал, приготовился защищаться.

Между тем промежуточная победа ван Бьера дала ему короткую фору. Снизу к лестнице сбегались другие обитатели дома, да и на втором этаже противников хватало. У нас был один путь к отступлению – коридор и комната, где Баррелий и священник только что совещались с глазу на глаз. Но перед тем, как туда бежать, кригариец немного усложнил врагам задачу.

Четыре валяющихся на неширокой лестнице трупа задержали головорезов с первого этажа. Вдобавок монах обрушил им навстречу две каменные урны, что стояли на верхней площадке. Каждая из урн весила немало. Едва они загромыхали по ступеням, и толпа у подножия лестницы бросилась врассыпную. А трое уже бегущих по ней врагов сиганули через перила вниз, испугавшись, как бы им не переломало кости.

Чтобы задержать толпу на втором этаже, тоже понадобились кое-какие усилия. Подскочив к пирамидам из мебели, которую вынесли из гостиной и расставили повсюду, ван Бьер развалил их. И когда авангард «плотников» выскочил в коридор, он наткнулся на заторы. Само собой, преодолимые. Вот только за заторами охотников за нашими головами поджидал кригариец, а это уже серьезно осложняло дело.

– Парень! Святой сир! – крикнул он мне и Таврию, готовясь ко встрече с врагом. – Хватайте что-нибудь и высаживайте ставни в комнате! И уж постарайтесь – долго мне не продержаться!

Установленные на окнах ставни оберегали дом от солнца и от воров, что могли влезть снаружи. Но сейчас эта защита работала против нас. Распахнуть обитые железом, толстые деревянные створы не представлялось возможным, ибо у нас не было ключа от их навесного замка. Оставался один выход: выломать их.

Мои инструменты тут не годились. Замок был большой и требовал длинный лом, а у меня в торбе лежал только короткий. На отмычки ван Бьера тоже уповать не стоило – он провозился бы с ними слишком долго. Однако в комнате нашлись тяжелые вещи, пригодные для тарана. Наш с Таврием выбор пал на статую полуобнаженной женщины, закрепленную на массивном постаменте. Поднять ее в одиночку ни я, ни курсор не смогли бы, но вдвоем это было выполнимо. К тому же мы догадались, хотя оба мало что смыслили в осадной науке: лучше дружно бить одним тяжелым тараном, чем порознь двумя легкими.

Вот так, сам того не желая, я стал напарником человека, которого еще вчера счел бы злейшим врагом. Долбить решетку приходилось в дикой спешке, вдобавок ни я, ни курсор не отличались силенкой. Увы, на подмогу кригарийца рассчитывать не приходилось – он был настолько занят, что не мог отвлечься ни на мгновение.

Все-таки в доме работали не обычные плотники. Обычные, увидев, как ван Бьер пустил кровь нескольким из них, дрогнули бы и зареклись с ним связываться. Но местная бригада лишь притворялась трудягами. Баррелий верно учуял: это были воины, добывающие материал для постройки укрепления. А иначе как объяснить, что смерть товарищей их не напугала, а еще больше разъярила?

В руках этих головорезов было уже настоящее оружие, а не плотницкий инструмент. Хотя первые дорвавшиеся до кригарийца враги, очевидно, еще не поняли с кем имеют дело, поскольку атаковали его безрассудно и вразнобой.

Первый храбрец, вскочив на перегораживающий коридор, широкий стол, хотел ударить мечом прямо с преграды. Но едва он замахнулся, как ван Бьер двинул по столу ногой, и противник зашатался, стараясь удержать равновесие. Которое он все-таки не удержал, когда монах перерубил ему лодыжку. А после спихнул истошно заоравшего раненого со стола прямо на его соратников. И в назидание, и чтобы он мешался у них под ногами.