Тристан из рода л'Эрмитов (СИ)

На следующий день король очнулся, но речь его не восстановилась. Он был так слаб, что не мог поднять руку, пошевельнуться, диктовать подчинённым свою волю. Людовик едва не рыдал от собственной беспомощности, он продолжал упрямо цеплялся за уходящую жизнь. Вопреки всем предписаниям, он напрягал дряблые мышцы, прилагал чудовищные усилия, чтобы снова возобладать над своим истощённым непослушным телом. Он видел, какие взгляды бросали на него украдкой Куактье и ле Дэн, забывшие прежние подачки и благодеяния. Они обернулись стервятниками, слетевшимися клевать полуживую добычу, зная, что гибель её — вопрос нескольких дней. Они ждали смерти, они не верили в его выздоровление. Они больше не подчинялись ему.

Всё же Куактье, повинуясь профессиональному долгу, а также опасаясь мести Великого прево, продолжал ухаживать за больным, пока Оливье вершил государственные дела, а Тристан надзирал за придворными, солдатами и слугами, населявшими Плесси. Никто без особого на то распоряжения не имел права покидать стены замка, Великий прево сам проверял всю корреспонденцию. Людовик Одиннадцатый оказался на редкость живуч. В пятницу он вернул себе дар речи.

— Позовите ко мне старца Франциска! — велел он тихим надтреснутым голосом.

Тогда умирающий монарх в полной мере познал, кого пригрел и возвысил.

— Сир, мы должны исполнить свой долг, — отвечал Оливье ле Дэн, Оливье Дьявол, — не уповайте более ни на этого святого человека, ни на что другое, ибо пришёл ваш конец.

— Подумайте о своей душе, больше ничего вам не остаётся, — подхватил лекарь.

Вознесясь в своём гибельном превосходстве над беспомощным повелителем, они не заметили приоткрытой двери, не увидели того, кто подслушал их жестокие речи от первого до последнего слова. Ошеломлённый Людовик, много раз переживавший взлёты и падения, ходивший иной раз буквально по острию ножа, с честью выдержал очередное испытание.

— Не так-то уж и сильно я болен, как вы думаете, бездельники, — яростно просипел он, хмуря брови. — Господь поможет мне!

Ворча себе под нос, Оливье вышел, будто бы позвать старца, искать которого даже не собирался. Как только за его спиной хлопнула дверь, железные цепкие пальцы сжали его горло. Человек, в совершенстве владевший мастерством борьбы, со злобной силой притиснул ле Дэна к стене так, что тот больно ударился затылком. Королевский любимец похолодел — он знал эту хватку, он встретил яростный взор Тристана л’Эрмита. Он понимал, что караульные, подчиняясь Великому прево, не вмешаются.

— Он наш господин и останется им до последнего вздоха! — сдавленно прорычал Тристан, вздёрнув верхнюю губу. Он встряхнул свою жертву, снова приложив затылком о стену. — Худо придётся вам с коновалом Куактье, если хоть один волос упадёт с головы старца!

Оливье побагровел, захрипел, закатив глаза. Тогда Великий прево разжал пальцы, с удовольствием глядя, как поверженный противник, дрожа от перенесённого ужаса, растирает шею со следами живых тисков. Ле Дэн прекрасно знал, что ради короля его верный страж не остановится ни перед чем.

— Иди и делай, как он сказал! — присовокупил Тристан. Когда посрамленный ле Дэн, пошатываясь, побрёл прочь, Великий прево, знаком приказав ошеломлённым гвардейцам помалкивать, скрылся так же бесшумно, как и появился. Он не вошёл к Людовику, он ждал, когда господин сам позовёт его. Тот же Оливье, наученный горьким опытом, явился к нему через час, передав, что король срочно хочет его видеть.

Тристан, с удовлетворением отметив присутствие Франциска Паолийского, склонился над ложем больного. Из-под одеяла, скрадывавшего очертания иссохшего старческого туловища, виднелись только голова в капюшоне на седых волосах, да тонкая правая рука, чуть приподнявшаяся и снова упавшая. Преклонив колени, Великий прево коснулся губами монаршей руки, как когда-то давно-давно, когда они — и Людовик, и куманёк — оба были молоды, когда государь, взойдя на трон, призвал отцовского советника, забыв его участие в подавлении Прагерии*, принимая к себе на службу.

— Кум мой, ты всё так же предан мне, — дрогнувшим голосом проговорил Людовик, с трудом шевеля губами. — Исполни для меня одно поручение, в точности выполни… В Амбуаз, Тристан! Скачи в Амбуаз, позови ко мне дофина! Пусть он придёт…

Глаза утомлённого монарха закрылись. Людовик берёг силы — ему предстояло многое сказать сыну. Не мешкая, Великий прево отправился на конюшню, приказав седлать самого быстрого коня. Он, пригнувшись к луке седла, пугая встречных, мчался во весь дух по дороге, вьющейся вдоль северного берега Луары, торопясь в замок Амбуаз, чтобы как можно скорее привезти дофина. Самый надёжный гонец, какого только мог сыскать Людовик Одиннадцатый, спешил с донесением, не зная, что исполняет последний приказ своего государя.

* Прагерия — восстание феодалов против короля Карла VII, возглавляемое дофином, будущим Людовиком XI. В подавлении восстания принял участие и Тристан Отшельник.

========== Глава 19. Агония ==========