Тристан из рода л'Эрмитов (СИ)

Эсмеральда вошла в тесную конуру, где пятнадцать лет жила её мать, села, обхватив колени руками, на каменную плиту, служившую сестре Гудуле и полом, и постелью. Последняя надежда угасла, точно свеча, которую задул порыв ветра. Нужно было подниматься, идти во Двор чудес, попросить помощи у тех, кто уцелел в ночь нападения на собор Богоматери, но идти ей никуда не хотелось. Окончательно упав духом, цыганка сидела, устремив горестный взгляд на пролом в стене. Её не насторожил цокот подков по мостовой. Ей было всё равно, кто пересекает площадь, приближаясь к Роландовой башне. Она не шелохнулась и тогда, когда выход из кельи загородил приземистый мужской силуэт. Преследователь тяжело дышал, всматриваясь во мрак. Сжавшаяся в комок цыганка дрогнула лишь тогда, когда знакомый, грубый голос произнёс:

— Я знал, что найду тебя здесь.

Этот зловещий, царапающий по нервам голос принадлежал Тристану Отшельнику.

* Имя Амбруаз значит «бессмертный».

========== Глава 8. Принадлежать убийце ==========

Тристан Отшельник стосковался по охоте, ему не хватало стремительной гонки, неукротимого азарта ловца, настигающего добычу. Его досуг в Плесси составляла другая охота, на двуногую дичь, и в этом деле Великий прево не знал себе равных. Тристан догадался, куда подалась беглянка. Она ушла к Крысиной норе, не подозревая, что вместо матери обрящет одну лишь пустоту. Если он поторопится, то застигнет цыганку там. И Тристан пущенной из лука стрелой мчался по мостовой, понукая коня, судорожно сжимая пальцами поводья. Превосходной ищейке не требуется бежать, уткнув нос в землю, не отрываясь от следа — она идёт верхним чутьём, улавливая в воздухе мельчайший запах добычи. Так и Тристан гнался за Эсмеральдой, не сбиваясь во мраке неосвещённых улиц, не теряя направления. Злоба подстёгивала его жгучим, ранящим плоть хлыстом.

Скакун, чувствуя настроение всадника, сердито грыз мундштук, храпел, роняя пену. Королевский кум от негодования готов был придушить Эсмеральду голыми руками. Но, когда он, тяжело дыша, немного привыкнув к темноте, разглядел внутри кельи сжавшуюся в комок девушку, его ярость неожиданно для него самого растаяла как дым.

— Я знал, что найду тебя здесь, — сказал Великий прево и, помолчав, добавил. — Сама судьба вновь предаёт тебя в мои руки на том же месте.

— Судьба, говорите вы? Остаться невольницей, которую жестокий зверь терзает, как ему вздумается, нарочно раня и глядя на её страдания? Такова моя судьба? — вскинула голову цыганка. Глаза её сверкнули, точно два карбункула в луче солнца. — Так избавьте меня, ваша милость, от подобной участи! Убейте, так же, как убили мою матушку! Исполните приказ короля! Чего же вы ждёте?

Плачущий голос Эсмеральды доносился из кельи, походившей, скорее, на склеп, и горожанину, возвращавшемуся домой, почудилось, будто это неприкаянный дух стенает на площади, не находя покоя. Осенив себя крестом, он ускорил шаг. Тристан слушал. Он напоминал волка, просунувшего голову в окошко хлева, примеряющегося к прыжку, готовящегося схватить испуганно мечущегося ягнёнка. Цыганка умолкла и всё так же сидела, пристально глядя на преследователя.

— Твоя мать вымолила тебе жизнь, — вновь заговорил Великий прево, — её слова заставили моих людей лить слёзы. Клянусь своей головой, я никогда прежде не видел, как рыдают вояки, которым ничего не стоит пикой вспороть противнику живот! Слушай, цыганка! Я весь, до последней капли крови принадлежу королю, одна только смерть может положить конец этой службе. Я ни разу не нарушал воли государя, а он повелел вздёрнуть тебя и приказ ещё в силе. Я бы исполнил его в ту же ночь. Но та нищенка… Не знаю, что дрогнуло во мне, когда она говорила. Твой взгляд перевернул мне нутро. Чёрт возьми! Разве для того ты избежала виселицы, чтобы снова к ней вернуться? Выходи, не заставляй меня опять вытаскивать тебя силой.

Вместо того, чтобы повиноваться, Эсмеральда вскочила и прижалась к стене в самом дальнем углу кельи, желая в эту минуту сделаться крохотной ящеркой и укрыться в щели между камнями.

— Я не хочу! — крикнула несчастная. — На помощь! Феб! Спаси меня, мой Феб!

Её голос всполошил эхо, но не достиг посторонних ушей. Мирные жители давно закрыли окна и погасили светильники, никому не было дела до призывов о помощи.

— Не зли меня, цыганка! — заворчал Великий прево. — Ты напрасно зовёшь капитана — он не придёт. Ему не до тебя!

Девушка не видела лица своего преследователя, но знала наверняка, что сейчас он скалится, в его серых глазах пляшут злые огоньки. Такие же хищные огни загораются в глазах тигра, выслеживающего трепетную лань. Однако упоминание о Фебе возымело на цыганку магическое действие, заставило задрожать, заволноваться, старательно ловить каждый звук, чтобы не пропустить ничего.

— Что вы знаете о нём? Что случилось с Фебом? Где он? — дрожащим голоском спросила она.

— Жив, весел, и наслаждается обществом молодой жены, — всё-таки не удержался Тристан Отшельник. — Так иди же за мной. Больше тебе не на кого уповать!