Тринадцатая девушка Короля

   – Обязательно передам, – заверила я мужчину. – Ной, у вас нет шарфа какого-нибудь под рукой? Или платка теплого? Боюсь, как бы господин аптекарь не застудился, бегая нагишом по морозу.

   – Да какой платок! – возмутился Шай-на-Вэйно, но я была непреклонна, накинула мужчине на шею поданную Ноем шаль и проследила за тем, чтобы он фуфайку застегнул. И только после этого пошла наверх, готовить спальню для одной из бывших хозяев особняка. Отчего-то я была уверена, что Кэйнаро обязательно настоит на том, чтобы девочка под эту крышу переехала.

   Так оно и получилось. С той лишь оговоркой, что разместили мы Тию не в ее бывших покоях, а в крыле прислуги, в спальне, где обычно спал сын Улы и Ноя, если оставался на ночь у родителей.

   – Не очнулась она еще, – в ответ на мой вопросительный взгляд произнес Кэйнаро, – Вот как в себя придет, так мы ее наверх и переправим, а пока лучше бы ей внизу. Если что вдруг, тьфу-тьфу, целителю ближе бежать будет.

   – Правильно, – подхватила Ула. – И я рядышком буду. Ей, поди, радостнее будет родное лицо видеть, как проснется. А уж кто ж роднее меня? Кроме мамки с папкой-то – и где их искать теперь? Никого. А я-то с самого ее рождения рядом…

   Я вздохнула и взволнованно посмотрела на девочку. За истекшие две седмицы Тия сильно осунулась и похудела. Да и вообще, если закрыть глаза на болезненную бледность и синяки под глазами, выглядела какой-то… неухоженной. Обычно шелковистые золотые кудри сейчас больше походили на основательно потрепанное лыко или видавшую виды мочалку, ногти где-то обломаны, где-то обгрызены, да еще и грязные, будто девочка седмицу рук не мыла.

   – Что же с тобой случилось, Ти? – поджав губы, покачала головой я… – Кэй. Она бледненькая такая, что мне даже страшно. Может, ей лучше у целителя какое-то время побыть?

   – Не взял он ее к себе, этот моржий хр… – осекся, перебитый возмущенным покашливанием Улы. – Ну, в общем ты поняла. Сказал, что не может быть на сто процентов уверенным, что это не рыбья хворь*. Мол, очень похоже, а у него в лазарете и другие больные есть.

   «Действительно, моржий хрен», – подумала я, а вслух сказала.

   – Ну и ладно. Сами справимся. Ула, я с больными как-то не очень умею… Тогда давайте так: вы Тией занимайтесь, а я на себя ужин возьму и обед.

   Никто против моего предложения возражать не стал. Я вертелась на кухне, внезапно испуганная тем, что, как выяснилось, совершенно не умею готовить на большое количество народу. Да и где мне было учиться? Мы с Рейкой обходились малым, да и Мори всякой еде предпочитал каши и овощные супы. А тут мне не только плитой надо было заниматься, но и бегать время от времени на зов Улы: то воду подогреть (колонка, как выяснилось, не только у аптекаря сломалась: водопровод у всех Красных Гор полетел), то помочь с переодеванием… Можно было бы привлечь к этому делу Кэйнаро, но тут Ула, что говорится, уперлась рогом: нет и нет, говорит. Где это видано, чтоб молодой господин, мужчина, на обнаженную девушку смотрел, пусть и больную.

   То, что девушке еще и тринадцати лет не исполнилось, поборницу нравственности волновало мало. Потому и приходилось мне летать из кухни в спальню к больной и обратно: хорошо еще Рейка взяла на себя Мори.

   – Позвала бы Роя, – ворчала подруга, – он бы тебе тут с радостью и нажарил, и напарил, и водопровод бы починил.

   – Напарил, – передразнила я. – А Кэйнаро ты это как объяснять будешь?

   – Не знаю.

   – Вот и я не знаю… Иди наверх, Рей, а? Хотя бы под ногами путаться не будешь…

   Так что пришлось обходиться своими силами.

   Ближе к вечеру Тия начала бредить, и у нее резко подскочила температура.

   – Сгорит, если ничего не сделаем, – всплеснула руками Ула. – Беги за мужиками, Эр, не до приличий ужо. Вели, чтоб деревянную кадку сюда притащили. Из подвала. Ной знает. Будем ледяную ванну делать.

   Я бросила короткий взгляд на бледненькое личико, на запекшиеся болезненные губы, и со всех ног кинулась в подвал. Пока еще этих мужиков дозовешься, а Кэйнаро все равно уже знает, что кое-какие маг-навыки у меня есть, уж как-нибудь справлюсь с громоздкой кадкой, не говоря уже о том, чтобы наполнить ее ледяной водой: благо, ходить далеко не надо. Целый двор снегу за окном.

   Время было уже далеко за полночь, когда жар отступил, позволив нам с Улой облегченно выдохнуть.

   – Ступай к себе, девонька, – шепотом проговорила женщина, когда я зевнула раз пять за минуту. – Отдохни.

   – А как же вы?

   – А я потом. Да мне много и не надо.

   – Ула!

   – Потом, говорю тебе! На рассвете меня сменишь. Иди. На ногах же уже не стоишь! Какая из тебя помощница будет, если сляжешь на соседней койке?

   Я понимала, что женщина права, но все равно чувствовала себя виноватой. Какая от меня, вообще, польза? Ужин, и тот нормально приготовить не смогла… Хотя, если уж на то пошло, ужинал тем вечером только Мори, остальным как-то не до еды было.

   – Ладно, – вздохнув, наконец согласилась я. – Но если что, вы меня сразу будите.

   – Ступай ужо!