Тринадцатая

   Они устроили привал под защитой высоких валунов, расположившихся полукругом на берегу моря. Дорога, петлявшая по холму, наконец спустилась вниз и побежала параллельно воде. Ребята сошли с тракта и отошли подальше, чтобы костер не было видно от дороги. После дождя, как ни странно, потеплело, от воды шел пар, зависающий над ней туманом. Казалось, вся природа успокоилась - ветер стих, и на море полный штиль. Только потрескивал костер, подбрасывая высоко в небо яркие искры. На берегу валялось много выброшенных морем деревьев, отшлифованных накатывающими волнами, так что проблемы с дровами не возникло. Деревья в темноте казались страшными чудовищами - они тянули свои уродливые ветви-руки, будто норовя схватить тебя.

   Невидимые в темноте, над стоянкой иногда проносились летучие мыши, море с мерными тихими шлепками билось о небольшой камень, лежавший у самой кромки воды. От дороги некоторое время доносился постепенно затихающий вдали разговор, кажется, двух мужчин, но, к счастью, туман не позволял увидеть отражение огня в воде, а валуны надежно скрывали расположившихся на ночевку ребят, поэтому это не привлекло внимание путников. Незваные гости Киригану были не нужны - все-таки с ним девушка. Хотя эта девушка и могла себя защитить сама, но мало ли - в ситуацию порой вмешивались неожиданные сторонние силы, поэтому, от греха подальше, ребятам лучше было не привлекать лишнего к себе внимания.

   Вышеозначенная девушка сейчас сосредоточенно выкладывала из мелких камушков солнце, чередуя черные лучи с белыми. В свете костра было плохо видно, но это художнице не мешало - слишком уж хотелось рисовать. Но она с собой не брала ни кистей, ни красок, ни тем более холста, так что ограничилась этим детским занятием. Потом, повинуясь внезапному порыву, разметало рукой почти готовое солнце, сгребла в сторону черные камни и зачерпнула еще горсть белых. Полюбовавшись на одну луну, выплывающую из-за второй и отделенную от нее кромкой крошева черных камней, она отряхнула руки и выпрямилась. Кириган заинтересованно привстал, пытаясь разглядеть сквозь пламя, что же там выложила Ника. Увидел - и судорожно сжал кулон, который на привале снова перекочевал ему в карман. Не могла же она заметить... Да нет, точно не могла, находка теперь всегда была при нем. Откуда тогда?..

   - Что это у тебя там такое? - спросил Кир. Интерес даже не пришлось изображать.

   - Две луны, как видишь,- нахмурившись, сказала Ника, рассматривая свою работу. Ее что-то смущало в ней. Нет, не то, что на ней было изображено - девушка привыкла, что порой ей являлись довольно-таки непонятные образы. Но что-то смутно знакомое и будто давно забытое всплывало на поверхность из подсознания, когда девушка смотрела на выложенные из камней луны. Только вот Ника так и не смогла понять свои ощущения.

   - Ты где-то уже встречала подобный рисунок? - напряженно поинтересовался парень, сев обратно на расстеленное одеяло.

   Художница некрасиво сморщила нос, покачала головой и остро глянула на Кира. Подумала, что уж он-то точно знает, что это за рисунок. Но вместо того, чтобы выяснить правду и прижать парня, Ника вытащила из костра палку, конец которой обвивал огонь, и пошла к морю, на ходу пытаясь расшнуровать рубашку одной рукой.

   - Топиться пошла? - попытался пошутить Кириган, но художница даже не обратила на него внимание.

   Парень фыркнул - гордячка. И разговаривать с ним не желает и даже есть не просит! Парень специально не предлагал Нике остановиться и нормально подкрепиться - проверял, сколько она продержится. Он честно думал, что девушка сдастся. Но она упрямо шла вперед и даже ничем не показала, что устала или голодна. И даже пить не просила - баклажки у нее с собой не было, но свою Кир специально повесил на пояс, чтобы художница ее видела. Пить напоказ, впрочем, он не смог, хотя и хотел поначалу. Но потом ему стало стыдно - Ника все-таки девушка и наверняка ей нелегко.

   Да, подумал Кириган, видел бы тебя Вилен, лучший ученик! На все предостережения хозяина ты наплевал, все наставления и советы проигнорировал и - ниже опускаться просто некуда - пытаешься проявить благородство! Ника же девушка, тфу! Она в первую очередь убийца, а не девушка. Девушки носят платья, боятся глаз от земли оторвать, сидят дома и вышивают, а не путешествуют по всей стране, выполняя заказы своей чокнутой Старшей Сестры. Девушки следят за домом, устраивают семейный быт, нянчат детей и чтут своих мужей.

   А Сестры... эти сами кого хочешь заставят плясать под свою дудку. Да и как бы Ника не изображала нормальную жизнь, художница так и осталась убийцей. Она же неживая абсолютно! И дома у нее неуютно - просторно, мебели мало, ни одной лишней вещички на полке не стоит, чистота идеальная. Будто и не живет там вовсе никто. Нет, прав был Вилен, когда говорил, что деятельность ордена, да и сами Сестры - нечто противоестественное природе. Не зря их даже в храмы других богов не пускали, если Сестры приходили с орденскими клинками за спиной - обычные люди не знали, что означало выбитое на лезвии клеймо, а вот храмовники...