Триктрак

Вечер выдался тёплым и сухим, сумерки нежно обнимали город преддверием белых ночей. Во дворе намеревались зацвести каштаны, еще не раскрыв свои свечи, но приготовившись, словно к параду. На площадке за каштанами парни шумно гоняли мяч. У Аси от смятения и вина закружилась голова. Лёня подхватил, плотно прижал её руку локтем, словно понял, что она не слишком уверенно ступает. Или она качнулась, когда спускалась по ступенькам крыльца?

— Не трепыхайся, — сказал Лёня, улыбаясь. — Как же ты любишь вырываться и сопротивляться.

— Правда? — спросила она, вспомнив Веселова и решив, что он намекает именно на него.

Взглянув на следы дуэльных ранений на лице Лени, пробормотала виновато:

— Извини.

— За что опять? — поинтересовался он.

— Ну… за глаз, за то… если бы не ты… — она замолчала, стыдясь своих воспоминаний, вновь мысленно переживая тот вечер и содрогаясь от этого.

— Ладно, проехали… — сказал Лёня. — Разберёмся. Ты, думаю, сегодня бездомная?

— Думаешь? — спросила Ася. — Переночую у девчонок.

— Ну смотри, как скажешь, — протянул он, усмехаясь. — Пошли, ты же пригласила меня погулять…

— Ты просто негодяй, — сказала Ася, рассмеявшись с каким-то облегчением. — Всё время будешь надо мной насмехаться?

— Пока ты не перестанешь сопротивляться, — ответил он.

— Ты надо мной смеёшься, — повторила она, не зная, что он имеет в виду, и как реагировать на его слова.

— Ничуть…

Акулов оставался загадкой. То, что он был весьма популярной среди особ женского пола личностью, одновременно и повышало, и понижало его статус. То, что он проявлял к ней, Асе, явный интерес и даже дрался, заступаясь за её честь, тревожило, пугало и сводило её с ума. Она увязала в нём, как Братец Кролик в смоляном чучеле, накрепко приклеиваясь сначала кончиками пальцев, затем ладонями, а потом и сердцем. Ей хотелось и не хотелось знать, почему он пришел к ней, почему выбрал её, неуверенную в себе, неумелую в любви, робкую девушку. Она действительно нравилась ему или он просто поставил себе некую цель? Эти мысли и тревоги оставались с нею, но были отправлены в ссылку, на далёкие острова, откуда они рано или поздно вернутся, конечно, лучше позже, чем раньше.

Болтая ни о чём, отбросив опасные темы, они вышли к набережной Невы. Сумерки сгущались, волна прохладно и лениво поглаживала гранитные ступени бывшего причала. На Кировском мосту зажглись фонари, а на той стороне реки в отсветах догорающего солнца на фоне тёмной громады деревьев четко рисовался стройный орнамент решётки Летнего сада. Лёня потянул Асю к себе.

Было уже далеко за полночь, когда они, по настоянию Аси, вернулись во двор общаги. Посидели в обнимку на скамье под каштанами, на виду у светящихся окон.

— Теперь все будут говорить, что мы с тобой…

— Тебя это волнует? А до сих пор не говорили, Асенька-недотрога?

Асенька… она даже вздрогнула, вдруг сообразив, что он впервые за сегодняшний день назвал ее так. Словно отпустил грехи и дал своё прощение. Недотрога… хороша же у неё репутация!

— Ты смеёшься надо мной, — в который раз повторила она, злясь на свое занудство.

— Возможно, — неожиданно согласился он.

Он мог говорить что угодно, она всё прощала ему, желая сидеть вот так рядом, прижавшись к его плечу, с горящими от поцелуев губами, слушать его шепот и шорох листвы над головой. Она так любила его, непонятного синеглазого Лёню Акулова.

Но ничто хорошее не продолжается вечно, и надо было отпустить его и идти домой или к подругам — искать ночлег. Ася, с трудом подчинившись голосу разума, оторвалась от тёплого плеча и поднялась со скамейки. Лёня поймал ее за руку.

— Ты куда, Асенька?

— Домой, спать… поздно уже. Если, конечно, дверь откроют. И тебе ехать.

— А я уже не уеду, мосты развели.

— И что ты будешь делать?

— А что ты предлагаешь?

Приступ дежавю: вновь, отличаясь лишь в деталях, повторялась апрельская сцена. Планета вертится, и никуда от этого не деться.

Стукнула дверь, вытряхнув в ночную тишину шумную весёлую компанию.

— Бегом, быстрей, пока открыто!

Ася схватила Лёню за руку, и они бросились к входу.

Пока мчались по двору, по проходной, мимо что-то кричавшей вдогонку вахтёрши, вверх по скрипучей деревянной лестнице, она не думала о том, что происходит, охваченная азартом удачи, но, оказавшись у двери своей комнаты, застыла, словно вкопанная. В щели у замка белела записка, Ася вытащила и развернула тетрадный листок.

Ты надела мой плащ, я взяла твой. Ключ должен быть в кармане. Уехали в Парголово. Гони Ленчика прочь.

Леля.

Ася, ахнув, обнаружила, что весь вечер разгуливает в плаще подруги, хотя эта рассеянность извинялась временной потерей рассудка и идентичностью плащей. Они имели одинаковый размер и были сшиты в одном стиле, немного отличаясь в деталях кроя. Подруги приобрели эти плащи и керамическую бутылку бальзама «Вана Таллинн» во время однодневной поездки в столицу Эстонии.

Ася нащупала в кармане ключ и сжала его в кулаке. Она сама притащила сюда Лёню, и пути к отступлению уже практически не было.