Три – вариант нормы (СИ)

– У меня имелась версия, что вы были одной из курсанток “Дружной Семьи”, но шарф… Я не мог его видеть, форма курсантов не предусматривает подобных аксессуаров, – Торн устало потер лоб. – Довольно недомолвок, – объявил он. – Я хочу знать, почему мы знакомы и кто вы такая.

Офелия облизнула губы, нервно кусая. Кулачки сжались, истеричная улыбка самопроизвольно появилась на лице.

– Мы знакомы по вашей прихоти, – начала Офелия. – Книга Фарука. Вы были одержимы идеей узнать ее историю, раскрыть тайну устройства мироздания. Но мнимых успехов добивались лишь чтецы. Имея память Летописцев, вы посчитали хорошей идеей заиметь и пальцы чтеца, думая, что комбинация двух свойств даст ожидаемый результат. Чтица в восьмом поколении, всегда отказывала женихам на Аниме, от дипломатического брака она уже не отвертится. Этой чтицей была я. По иронии судьбы во время бракосочетания и обмена свойствами произошло то, чего вы не ожидали. Я обладала не только свойством чтения, я – еще и проходящая сквозь зеркала. Вы – не чтец. И никогда не были. Свойство проходить сквозь зеркала, вот что вам передалось во время бракосочетания в тюремной камере, незадолго до встречи с Другим и побега на Вавилон.

– Значит… – тихо начал Торн.

– Да, – ответила Офелия. – В вашем окружении я – ваша жена. И Гектор на той сцене сказал все правильно.

Наконец она это сказала. Признаться честно, об этом следовало сообщить еще в первый день, когда Торн только пришел в себя, все факты были на стороне Офелии. Однако случилось как случилось. Результата не изменить: Торн знает все.

Он молчал, а лицо не выражало эмоций, абсолютно никаких, ведь когда испытываешь все сразу, не проявляется ни одна. Но Офелия помнила, с кем общалась, а потому Торн пришел в себя буквально через полминуты.

– Брак дипломатический, – повторил Торн. – То бишь фикция. Почему вы здесь?

Офелия кивнула.

– В большинстве случаев да, дипломатические браки являются фикцией, но наш случай не из большинства.

Какая прелесть: она снова призналась ему в любви. Реакция Торна вывела ее на самую теплую в мире улыбку: его пустой взгляд наполнился нежностью, хоть и в понимании Торна. Он посмотрел на Офелию с вопросом, не врет ли она. Какова ведь вероятность, что убежденного мизантропа могла полюбить любопытная чтица с радаром на приключения?

Разум Торна не помнил Офелию, но когти помнили. Помнили и подавали сигналы мозгу, что она – не враг и не чужая. Поэтому слова Офелии об искренности чувств задели в нем живое – любовь, что спала вечным сном почти всю его жизнь. Торн нахмурил брови, стараясь совладать с собственными чувствами и не показать обуявшую его бурю, трещинки на маске безразличия, но внутри все переворачивалось.

Да, он ее не помнил. Не помнил, но знал, что все это время странный образ, непонятный персонаж, работавший с ним в центре девиаций и тот, кто помог сбежать из тюрьмы, ради кого он убил барона Мельхиора – им была Офелия. Белое пятно в хронологии событий, которое он не помнил, вот кем была Офелия. И пусть он вспомнить ее не мог, он знал, что никого, кроме нее, на этом месте быть не может.

Да, он ее не помнил, но знал и любил на уровне инстинктов. Поэтому он так рвался ей помогать.

Торн обошел стол и стал возле Офелии, заглядывая в родной карий цвет. Офелия не верила, что это происходит по-настоящему, что он ей поверил! Что теперь она не одна…

Торн рывком прижал к себе Офелию, слыша хриплый вздох. Она уже совсем забыла его манеру резко, без лишних нежностей проявлять внимание, словно затмение средь бела дня. Офелия широко распахнула глаза, растопырила руки в неожиданности столь скорому и порывистому обществу Торна. Пару раз моргнула под кривыми очками: кабинет интендантства погрузился в мыльный туман, и выдохнула в облегчении. Он обнял ее, сам проявил инициативу… Торн никогда бы не стал обнимать незнакомого, отвратительного ему человека.

Заторможенная реакция Офелии вселила в Торна сомнения, а правильно ли он поступил. Быть может, брак не был фикцией лишь с одной стороны? Вдруг она пришла, чтобы аннулировать брак и уйти, но жалость из-за количества свалившейся на него работы заставило ее остаться? Неужели ее держит здесь совесть?

Нахлынувшие сомнения потрясли Торна, и он уже был готов оттолкнуть ее от себя, как вдруг металл пробил спину холодом. Офелия сцепила руки и обняла его в ответ. Он ощутил, как она повернула голову и спрятала лицо, как ее дыхание восстановилось.

Все же не фикция.

Два года… Для Торна они прошли в один миг, сначала он схватил Другого за руку и сбросил вниз, после вспышка – мимолетное видение заледеневших степей, а потом пробуждение в госпитале. И ничего. Никаких странствий, ничего из двух лет своего отсутствия.