Три – вариант нормы (СИ)

– Вы знали, мадам Торн, – едко ответил он, в голосе росла ярость. Ярость на себя, на всех в этом мире.– Я был знаком с вами задолго до того, как отправился на Вавилон, не правда ли?

Офелия почувствовала необходимость увеличить расстояние между ними и отпрянула от стола. Торн начинал понимать, что от него что-то скрыли. В нем просыпался прежний, озлобленный на мир Торн, а вся мягкость по отношению к Офелии исчезала.

До поры до времени.

– Да, вы были, – согласилась Офелия, кивая в подтверждение. – Настолько хорошо вы меня знали, что сами отдали мне свои игральные кости, – продолжала она. – И не только их. Ваши часы меня помнят.

– У часов нет памяти, – отчеканил Торн. – И я не верю тому, что сказал ваш брат на той сцене.

– Тогда как вы объясните маниакальный перфекционизм часов временами, будто бы они ведут себя так, как вели себя вы? – она начала подходить обратно, чувствуя, как Торн успокаивался. Офелия пропустила обращение и вторую фразу мимо ушей. Сначала доказательства, а потом тезис.

– Я чего-то определенно не знаю, – согласился он.

– Тогда позвольте продолжить, – сказала Офелия. – До вас дотрагивались, когда вы того не ожидали?

– Были случаи.

– Раньше вы бы ощущали лишь омерзение от бестактности людей, но пять лет назад что-то случилось, и вы больше не можете не обращать внимания. Когда вас застают врасплох, вы вынуждены держать себя в руках, чтобы не убить, только последние пять лет делаете это не только морально, а еще и физически, – вздохнула Офелия. – Ваши когти не поддаются контролю, как раньше, я права?

– Даже более чем, – ответил Торн, по его лицу пробежала тень замешательства.

– На что это похоже? – спросила Офелия. – Когда любая бездыханная вещь как будто бы обретает волю?

Мысля с ней в унисон, шарф махнул своими косичками в приветствие, отчего Торн застыл в оторопи. Его глаза расширились при виде живого шарфа, будто он видел его впервые в жизни. Затем глаза, напоминающие дула пистолета, устремились на Офелию, она отшатнулась от резкости.

– Кто вы такая? – спросил Торн прямо. – Мы определенно знакомы не один год, мое единственное свойство сошло с ума, вы назвали разумную, но невероятную причину, быть может, вы еще знаете, каким образом Другой исчез из мира?

– Через зеркало в Изнанке, – ответила Офелия.

Впервые она видела, как Торн отшатнулся в испуге. Он явно не ожидал, что она будет знать все ответы на его вопросы, но она не преследовала цели напугать или оттолкнуть, посему откинула весь иронизм и опустила руки по швам, осторожно подходя к столу.

– Я понимаю, слышать от меня подобное дико, но это правда: я знаю все о Другом, о Евлалии Дийё и судьбе Духов Семей. Я была в Изнанке…

– Почему вы постоянно называете это Изнанкой? – переспросил Торн.

– Официальное название мир Verso, – она зажмурилась и покачала головой. – Не столь важно. Суть в том, что я знаю намного больше, чем вы можете себе представить.

Торн раздраженно повел плечами.

– К примеру?

Офелия скептично подняла брови.

– Только обещайте не пугаться.

– Я не обладаю этой возможностью.

Брови взмылись еще скептичнее.

– Я знаю, что накануне вашего побега из тюрьмы вы встретили Другого в образе Тысячеликого, и Он предлагал вам встать на его сторону, – Офелия скрестила руки на груди и отвела взгляд от Торна, вспоминая тот разговор. – Вы отвергли предложение, и тогда Он стал вспоминать барона Мельхиора… – она вздохнула, поднимая плечи. – Вашу мать… Вы никогда не хотели мирового господства для кого-либо, ни для себя, ни для сущности в виде Другого. Вы готовы обречь мир в хаос, вывести на войну миров, но не позволите склонить себя к Нему. Ведь ваша потребность – быть нужным людям. После рождения Виктории вы перестали быть нужным госпоже Беренильде, тогда вы решили быть нужным миру. Теперь…

– Хорошо, вы доказали, – прервал ее Торн и наконец посмотрел прямо в глаза, честным и в некой мере болестным взглядом. – Вы знаете меня превосходно. У меня вопрос в точности наоборот: откуда я знаю вас?

– Меня? – переспросила Офелия, желая услышать от Торна конкретику в вопросе.

– Именно, – ответил Торн. – Откуда я знаю, что ваш шарф чувствует себя неспокойно, когда хозяину угрожает опасность? Откуда я знаю, что ваши очки меняются в зависимости от настроения? И откуда мне знать, что вчера, когда вы подогнули волосы под платье, я видел вас с короткой стрижкой раньше?

Офелия силилась не разрыдаться прямо на месте, до глубины души тронутая словами Торна. Сейчас он задавал вопросы не только ей, а и себе, но прежде четкий тембр голоса и бесстрастный тон ломались под горой вопросов и фактов, которые он не в силах контролировать. А Офелия уже знала, какую боль ему приносит потеря контроля.

Смысла скрывать больше не было. Торн не отпустит ее просто так, и Офелия лгать не будет.

– Потому что я вам рассказывала об этом раньше, – ответила она. – И на Вавилоне я пребывала с короткой стрижкой.

Торн покачал головой, едва ли кривясь в горькой улыбке. Полученная информация печалила его, ведь вспомнить он так и не мог, а потеря контроля над собственной памятью ударила сильнее всего.