Три пункта бытия

— Значит, Аристотель... — подтвердил Иван Иванович. — Значит, он... Но я думаю: пускай великие добиваются своего... а мы, простые, будем тоже добиваться своего... сообща мы ее раскусим — жизнь... давно пора раскусить... пока она всех нас не пришибла... своей неизвестностью. И вас я позвал вовсе не для каких-то там... бесконечных... чтений... вот еще... Я и не собирался читать вам свои записи, но вы сами домогаетесь... вам... как... перо... вставили... прочти да прочти... вам бы только побольше обо мне... узнать... покуда я... живой... странно даже... какое любопытство... как в театре... а, между прочим, моя картотека... минувших возрастов... она для меня самого... давно уже сошла на нет... то есть устарела... интереса не представляет... она морально устарела... И вовсе не за ради нее... я вас... звал...

— Вот тебе раз! — взмахнул руками Камушкин. — Ну, а тогда чего же ради? Чего ты нам головы-то морочишь, Иван Иванович? Тебе время надо беречь, каждая минута должна быть у тебя на строгом учете, а ты другого занятия не нашел — только головы морочить... своим истинным друзьям...

— А наоборот... я приготовил вам очень коротко и ясно сообщить... три основных вывода, которые я сделал... из своей... хотя и незаконченной... картотеки... а правильнее сказать, из своей всей минувшей жизни...

Вошла Верочка... Держась рукой за дверной косяк, она молча посмотрела на Ивана Ивановича, потом на всех присутствующих по очереди и снова на Ивана Ивановича.

Она ушла, и разговор возобновился не сразу... Но уже вскоре он продолжился так, как будто бы и не прерывался.

— Ну давай, Иван Иванович, сообщай живее, сообщай, когда так! — подскочил на стуле Генералов. — Сообщай, о чем разговор?! Не молчать же мы собрались?

— Всего три основные строчки, — сказал Иван Иванович. — Причем — отпечатаны на машинке... по знакомству... на лесоперевалке... машинистка сделала... Три самые основные.

— Давай-давай! — и еще воскликнул Генералов, а Камушкин сказал:

— Да-да! Мы слушаем! Я лично — весь внимание!

— Не могу... — вздохнул Иван Иванович. — Нет, не могу...

— Да в чем дело-то? Всего-то ведь три строчки? Ну давай, я прочитаю вслух! — предложил свои услуги Камушкин.

— Не могу... Вот уж Боковитый придет — тогда...

— А если не придет? Пропадут твои выводы и пункты?

— Тогда получите их после... в письменном виде. На машинке... Все три экземпляра — первые, а вовсе... не через копирку.

— Чудак ты, Иван Иванович! — воскликнул Камушкин. — Ну а почему нельзя сделать так: сейчас мы двое прочитаем твои основные выводы, а потом придет Боковитый и тоже прочитает — отдельно? Почему так нельзя? Вполне логично!

— Не могу менять сценарий... — сказал Иван Иванович. — Сценарий такой: ты, Камушкин, сидишь вот здесь... там же, где ты сейчас и сидишь на самом деле, ты, Генералов, сюда сядешь... ко мне в изголовье... а товарищ Боковитый будет стоять у меня в ногах... Я приподнимусь на подушке... и прочитаю все три пункта бытия... с паузами... и раздам... каждому по машинописному экземпляру... скажу напутственное слово... и все... вот тогда уже по-настоящему все.

— Да это мы тебе должны говорить — напутственное-то! — сообразил Генералов. — Не ты нам, а мы тебе — точно!

— Заблуждение... А мой сценарий — он без заблуждений!

— Вот так... — вздохнул Камушкин. — Так-то вот...

— Значит, нам ждать Боковитого и никуда ни шагу? — спросил Генералов.

— Никуда... Никуда, друзья мои... — подтвердил Иван Иванович. — Вы подождете, и я подожду. — И он повернулся на спину, сложил руки на груди, закрыл глаза и замер неподвижно... Через некоторое время и еще подтвердил: — Вы подождете... и я подожду...

Молчание продолжалось довольно долго, пока Генералов заговорил снова:

— Слишком занятый человек — Боковитый!

— Ну, чем это уж он слишком-то... занятый? — спросил, не оборачиваясь, Иван Иванович.

— Как чем? Из одного начальника в другого преобразуется — вот он чем занят. В того, который будет побольше. Из кокона в бабочку вылупляется.

— Естественное стремление! — заметил Камушкин. — Вполне естественное!

— Кому как...

— Известно, что тебе не так. Известно, ты из техника-строителя пошел в слесаря-водопроводчика. Ну и чего в этом естественного? Ты сможешь объяснить? Членораздельно?

— Тебе, Камушкин, запросто смогу: рубль у меня стал длиннее. Вот и все.

И Генералов снова обратился к Ивану Ивановичу:

— Вот что, Иван Иванович, ждать и догонять — хуже всего. Не делай нам хуже всего, дай ты нам свою картотеку! Мы ее почитаем и развеемся. И это будет в самый раз — развеяться. В нынешних обстоятельствах. Ну?

Иван Иванович не отвечал. Генералов несколько раз почти дословно повторил просьбу.

Наконец Иван Иванович ответил:

— Под кроватью...

— Под кроватью? — не понял Камушкин, а Генералов догадался сразу же, опустился на колени, потом лег на пол, пошарил под кроватью и вынул картотеку — продолговатый деревянный ящичек, наполовину заполненный карточками.

— С которой начнем? — спросил Камушкин. — Вот с этой?