Три пары

– Прекрасно. – Она, казалось, взвешивала, хватит ли у нее сил на рискованный разговор.

– Извини, у тебя были другие планы на сегодняшний вечер? – спросил Конор. – Я мог бы присмотреть за ним, если ты собираешься куда-то или кого-то ждешь? Я не хочу мешать.

Беатрис странно посмотрела на него:

– Я уже отменила встречу.

– Ты собиралась куда-то? – Он хотел спросить с кем, но знал, что нельзя. – Это было свидание?

Она выпрямила спину и пожала плечами. Ему показалось, что она улыбнулась.

Фиа вскрикнул. Конор подошел к нему, благодарный за вмешательство. У Фиа болела голова, и он не понимал, почему Конор не может это прекратить. Температура вообще не снизилась. Беатрис усадила Фиа на колени и стала укачивать. Конор солгал, что у него в машине может быть отоскоп, чтобы проверить уши. Ему нужно было позвонить Еве и сказать ей, что он опаздывает. Он спустился на лифте на парковку, понимая, что это излишне. Беатрис не узнает, где он: этажом ниже или на улице. На парковке было холодно. Ленточное освещение и блестящий бетонный пол усиливали его тревогу.

Когда Конор позвонил, Ева ожидала, что он скажет, что почти приехал, но нет, он еще не выехал. Ему жаль, но Фиа заболел: нужна еще пара часов. В ресторан он не пойдет, но они могут взять что-нибудь в пабе, и завтра у них будет весь день, а может быть, они останутся еще на одну ночь. Она пробормотала успокаивающие слова, надеясь, что Фиа быстро поправится, и посоветовала ему вести машину осторожно.

На окраине деревни она заехала на станцию техобслуживания. Несколько сообщений от Маргарет. Первое вопрошало, где она, второе – на сколько она опаздывает, третье – придет ли она вообще на собрание? Ева постаралась, но не смогла вспомнить ни о каком собрании. Еще было голосовое сообщение. Еву оно не удивило. Маргарет долго сдерживала свое разочарование и сегодня выплеснула его наружу: Ева невнимательна, ей не хватает предвидения, предусмотрительности, организаторских способностей, навыков пунктуальности. Маргарет не поддержит ее заявку на постоянную должность. Это была худшая оценка, которую Ева когда-либо получала. Она стояла на площадке возле бензоколонки и смеялась. Поначалу она работала как могла усердно, металась от одного кризиса к другому. Но с началом нового учебного года она успокоилась и выполняла самый минимум. Ничего не изменилось. Крыша не рухнула. И ей все равно продолжали платить.

Ева купила две бутылки южноафриканского вина, красного, с завинчивающимися крышками, арахис и плитку темного шоколада. После шума и движения на шоссе, после Маргарет флуоресцентные огни и музыка в магазине при автомастерской заставили ее почувствовать себя так, будто она телепортировалась в параллельную вселенную. Она неуклюже двинулась, чуть не уронила вино и смущенно захихикала. Кассирша не сводила с нее глаз. Выйдя на улицу, она позвонила Шэю и сказала, что ее родители наконец-то занялись доверенностью и что она поедет к ним на ночь. Шэй отметил внезапность ее отъезда. Ева солгала, что некоторое время обсуждала с матерью необходимость планирования будущего и теперь, когда Юнис взялась за дело, Ева хотела быть абсолютно уверенной, что они доведут его до конца. В ходе разъяснений она поняла, что это надуманная, слишком сложная ложь, но ничего не имело значения: ей не требуется, чтобы это продлилось долго. Она сказала Шэю поцеловать девочек за нее. Он заверил ее, что они счастливы, как хрюшки в какашках, пересматривают «Холодное сердце» и едят фиш-энд-чипс. Он начал было прощаться, а потом спросил:

– Все в порядке?

– Да, а что?

– У нас все в порядке? Потому что кажется, что нет.

Небо было белым, висело низко: в такие вечера темнота наступает внезапно.

– Ева?

– Поговорим, когда я вернусь.

Она повесила трубку. Он немедленно перезвонил. Она поставила телефон на беззвучный режим.

В номере отеля цветы были на покрывале, обоях, шторах и ковровом покрытии. Ева подумывала попросить другую комнату, но, пройдя по коридору, оклеенному обоями в цветочек, она заподозрила, что остальные комнаты будут такими же. Единственное окно выходило на забетонированный двор. Сорняки захватили землю везде, где только могли. Древний трактор, техника и автозапчасти валялись, словно брошенные в спешке. Она задернула шторы, а затем, испытывая клаустрофобию, раздвинула их снова. Ее телефон продолжал светиться сообщениями от Шэя. Он обнаружил, что ее нет у матери и ее там не ждут. Она написала: «Я хочу большего». Подумала о том, чтобы объясниться подробнее, но сказать больше было нечего. Добавила: «Прости, я люблю тебя». Потом удалила все и засунула телефон под подушку.