Три недели с моим братом

Мы долго молчали. За окном завораживающе танцевали снежные хлопья. Я думал о Райане и его трудах, о том, через что он прошел. Да, он изменился в лучшую сторону от того, что мы с Кэт сделали. Я был уверен в его будущем. И все же у меня стоял ком в горле. Не знаю, почему.

* * *

Фуршет закончился довольно рано, и мы с Микой уговорили нескольких человек из нашей группы сходить в какой-нибудь бар. Кстати, в Тромсё множество баров. Когда восемнадцать часов в сутки царит темнота, чем еще заняться человеку, который хочет приятно провести время с друзьями? Мы быстро выяснили, что норвежцы – самая дружелюбная нация в мире. Как только мы сели за столик, вокруг нас собрались местные жители и с удовольствием слушали рассказы о нашем путешествии. Они спросили, как нас зовут, откуда мы и нравится ли нам их город. Угостили выпивкой и радостно просветили, что ближе к ночи здесь будет караоке. Вскоре бар заполнился людьми, пришедшими сюда исключительно попеть. А я-то думал, что караоке давным-давно вышел из моды.

Я никогда не пел в караоке. И никогда не хотел – в основном, потому, что я ужасно пою. Мика тоже. Как, впрочем, и остальные туристы из нашей группы.

Но сегодня здесь пели, и мы постепенно осознали, что и нам придется спеть для собравшихся норвежцев. Мы передавали микрофон из рук в руки, смеясь, когда наставала очередь горланить очередной куплет. Мы пели несколько часов, и этот вечер стал самым лучшим за все путешествие – конечно, после вечера в Айерс-Рок.

В баре был большой выбор музыки, включая и песню Кенни Роджерса «Трус». Мы с Микой сочли это добрым знаком и исполнили песню старательно и громко. Мы также спели «Бриолиновую молнию» из фильма «Бриолин», маскируя неумение петь диким танцем. Мы двигались, как сам Джон Траволта в этом фильме, как профессионалы с Бродвея, словно этот танец был последним в нашей жизни; нам аплодировали и свистели, нас подбадривали. Позже мы спросили одного из спутников, что он думает о нашем выступлении. Помолчав, он ответил:

– Видели гватемальских обезьян-ревунов? Вы точь-в-точь как они.

В общем, как я уже говорил, ночь выдалась незабываемой.

После такой ночи просыпаться наутро было трудно. Нас, усталых, повезли в музей Тромсё и накормили длинной лекцией о кувшинах и чашах. После музея мы поехали за город кататься на собачьей упряжке. Куда ни глянь, везде были низкие холмы, поросшие деревьями, а в отдалении виднелись заснеженные пики гор, чьи вершины утопали в тучах.

Стоял бодрящий морозец, и поверх одежды мы натянули еще и зимние комбинезоны. До нужного места требовалось спуститься с довольно пологого холма, на выбор – пешком или на «ватрушке».

Большинство пошли пешком, а мы с Микой съехали на «ватрушке». Раз этак пятьдесят.

Нас по трое усадили в сани; к нам с братом села Джилл Ханна, терапевт. Ожидая отправления, мы познакомились с псами. Это были хаски, но мельче, чем я ожидал – весом в пятьдесят фунтов – и очень дружелюбные: в ответ на поглаживания они так и норовили лизнуть наши комбинезоны. Управляла ими уже немолодая женщина, некогда занявшая пятое место в «Идитарод» – ежегодных гонках на собачьих упряжках. Она не только тренировала собак, но и владела большей частью окружающей местности.

О езде на санях нужно знать следующее: во-первых, мероприятие это весьма небыстрое, тряское и неудобное; во-вторых, ты всю дорогу сидишь на одном месте; в-третьих, говорить, что ты прокатился на собачьей упряжке в Норвегии с командой, которая однажды участвовала в гонках «Идитарод», гораздо увлекательнее самой поездки.

Но мы это сделали, причем оставив себе на память много фотографий. Теперь на вечеринке я могу рассказать что-нибудь наподобие: «Помнится, как-то ехал я на собачьей упряжке в норвежских Альпах – тренировал команду для «Идитарод». Сани тяжелые, снег летит в глаза, лицо немеет от холода, а я…»

Это звучит даже лучше, чем: «Помнится, как-то ехал я на слоне к древней крепости Амбер-Форт в Джайпуре. Было жарко, как в аду, слон устал, и когда мы наконец добрались до верха, я…»

После катания на собачьей упряжке наша группа собралась в шалаше-типи, где уже раскладывали по тарелкам рагу из оленины. В типи было дымно, зато тепло, а еда, что не удивительно, показалась исключительно вкусной.

К сожалению, из-за густых облаков наши шансы увидеть северное сияние упали до нуля. Северное сияние вообще нечастое явление, а ведь именно возможность увидеть его и привлекала нас в Тромсё в первую очередь. В общем, мы с Микой остались разочарованы.

Взамен нам предложили посетить очередной музей, но мы с братом были уже сыты по горло музеями. И отказались. Вместо этого остаток дня мы гуляли по городу, болтали и фотографировали.

– Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему все происходит так, а не иначе? – вдруг ни с того ни с сего спросил Мика.

– Постоянно задаюсь, – ответил я, понимая, к чему он клонит.

– Большинство моих друзей не теряли близких.

– Мои друзья, включая Кэт, тоже.

– Почему так?

– Кто знает? Хотел бы я тебе объяснить…

Мика сунул руки в карманы.