Три мушкетера. Том первый

 -- Какого безмозглаго я корчу изъ себя, и что я, въ самомъ дѣлѣ, за дуралей! Этотъ храбрый и несчастный Атосъ былъ раненъ именно въ то плечо, въ которое, какъ баранъ, я толкнулъ его головой. Единственная вещь, которая удивляетъ меня, это то, что онъ но уложилъ меня на мѣстѣ; онъ имѣлъ на это право, и боль, которую я причинилъ ему, должна быть ужасной. Что касается до Портоса,-- о! что касается до Портоса, честное слово, это болѣе забавно.

 И, противъ собственнаго желанія, молодой человѣкъ принялся хохотать, оглядываясь, однакоже, какъ бы этотъ смѣхъ, одинъ на одинъ, безъ видимой причины, въ глазахъ тѣхъ, которые видѣли его смѣющимся, не оскорбилъ бы кого нибудь изъ прохожихъ.

 -- Что касается до Портоса, это болѣе забавно; но тѣмъ не менѣе, я все же несчастный вѣтреникъ. Развѣ такъ бросаются на людей, не сказавши: посторонитесь; развѣ можно заглядывать имъ подъ плащи, чтобы видѣть то, чего тамъ нѣтъ! Онъ навѣрно бы извинилъ меня, если бы я не сказалъ ему про эту проклятую перевязь, намекнулъ, правда, не прямо, а все-таки намекнулъ. Ахъ, я проклятый гасконецъ,-- я, кажется, не перестану острить и на сковородѣ. Послушай, д'Артаньянъ, мой другъ, продолжалъ онъ, говоря самъ съ собой со всею любезностью, къ которой по отношенію къ себѣ считалъ себя обязаннымъ -- если ты избѣжишь смерти, что неправдоподобно, то на будущее время надлежитъ быть безукоризненно вѣжливымъ. Съ этой минуты нужно, чтобы тобою восхищались, чтобы тебя ставили въ примѣръ. Быть предупредительнымъ и вѣжливымъ, это не значитъ быть трусомъ. Взгляните лучше на Арамиса: Арамисъ -- это сама кротость, сама грація. А развѣ кто нибудь посмѣетъ когда нибудь сказать, что Арамисъ трусъ? Нѣтъ, навѣрно, и отнынѣ я хочу во всѣхъ отношеніяхъ брать его за образецъ. А! вотъ и онъ.

 Д'Артаньянъ, идя и разговаривая самъ съ собою, очутился въ нѣсколькихъ шагахъ отъ отеля д'Эгильонъ и передъ этимъ отелемъ онъ замѣтилъ Арамиса, весело разговаривавшаго съ тремя кавалерами изъ гвардіи короля. Съ своей стороны Арамисъ замѣтилъ д'Артаньяна, но такъ какъ онъ не забылъ, что именно передъ этимъ молодымъ человѣкомъ де-Тревиль такъ сильно погорячился сегодня утромъ и какъ свидѣтель упрековъ, сдѣланныхъ мушкетерамъ, не былъ ему никоимъ образомъ пріятенъ, онъ сдѣлалъ видъ, будто не видитъ его. Д'Артаньянъ, напротивъ, всецѣло занятый своими планами примиренія и учтивости, подошелъ къ четыремъ молодымъ людямъ и съ самой любезной улыбкой низко поклонился имъ. Арамисъ слегка наклонилъ голову, но не улыбнулся. Всѣ четверо, впрочемъ, сейчасъ же прекратили разговоръ.

 Д'Артаньянъ былъ не настолько глупъ, чтобы не замѣтить, что онъ лишній, но былъ недостаточно опытенъ въ пріемахъ большого свѣта, чтобы ловко выйти изъ ложнаго положенія, въ которое обыкновенно попадаетъ человѣкъ, вступающій въ разговоръ, вовсе до него не касающійся, съ людьми, едва ему знакомыми. Онъ мысленно подыскивалъ какой нибудь предлогъ, чтобъ сдѣлать свое отступленіе болѣе удобнымъ, какъ вдругъ замѣтилъ, что Арамисъ уронилъ платокъ и, безъ сомнѣнія нечаянно, наступилъ на него ногой. Эта минута показалась ему очень удобной, чтобы загладить свое неприличіе; онъ наклонился и съ самымъ любезнымъ видомъ выдернулъ платокъ изъ-подъ ноги мушкетера, несмотря на всѣ усилія, которыя дѣлалъ послѣдній, чтобы удержать его, и сказалъ, подавая его:

 -- Я думаю, милостивый государь, что вамъ было бы досадно потерять этотъ платокъ.

 Платокъ, въ самомъ дѣлѣ, былъ богато вышитъ, съ гербомъ и коронкой на одномъ изъ угловъ. Арамисъ страшно покраснѣлъ и скорѣе вырвалъ, чѣмъ взялъ его изъ рукъ гасконца.

 -- А! А! вскричать одинъ изъ гвардейцевъ,-- будешь-ли ты еще и теперь продолжать утверждать, скромный Арамисъ, что ты въ дурныхъ отношеніяхъ съ г-жей де-Буа-де-Траси, когда эта любезная дама обязательно одолжаетъ тебѣ свои платки?

 Арамисъ бросилъ на д'Артаньяна одинъ изъ тѣхъ взглядовъ, которые даютъ понять человѣку, что онъ пріобрѣлъ смертельнаго врага, затѣмъ, снова принявъ свой кроткій видъ, онъ сказалъ:

 -- Вы ошибаетесь, господа,-- это не мой платокъ и не знаю, зачѣмъ этому господину пришла фантазія отдать скорѣе его мнѣ, а не кому-нибудь изъ васъ; и въ доказательство того, что я говори: вотъ мой платокъ, который я вынимаю изъ моего кармана.

 Съ этими словами онъ вынулъ свой собственный платокъ, тоже очень изящный, изъ тонкаго батиста, хотя батистъ въ тѣ времена стоилъ очень дорого, но безъ вышивки, безъ герба, только съ вензелемъ своего владѣльца. На этоіъ разъ д'Артаньянъ не произнесъ ни слова: онъ понялъ свою ошибку; но друзья Арамиса не дали себя убѣдить его запирательствомъ, и одинъ изъ нихъ обратился къ молодому мушкетеру съ притворною серьезностью:

 -- Если это такъ, я буду принужденъ, мой милый Арамисъ, взять его у тебя, потому что, какъ ты самъ знаешь, де-Буа-де-Траси одинъ изъ моихъ интимныхъ друзей и я не хочу, чтобы хвастались вещами его жены.

 -- Ты не такъ требуешь этого, отвѣчалъ Арамисъ,-- и, въ сущности вполнѣ сознавая справедливость твоего требованія, я отказываю, потому что просьба твоя плохо выражена.