Третий всадник

– Сам бы этот товарищ Арсений не додумался до такого. Эта бомба очень уж похожа на те взрывные устройства, которыми глушили полицмейстеров и генерал-губернаторов левые эсеры. Так что кто-то за его спиной стоит. Из старых террористов.

Между тем ОГПУ арестовало в общей сложности с десяток участников «Сердца ленинизма». Но о теракте те не ведали. Дружно именовали себя философами и идеологами.

Ну а мы… Вроде теракт предотвратили. Но не факт, что не дождемся следующего. Надо дальше работать.

Как сломать этого горе-революционера? Ясно, прямой атакой эту крепость не пробить. Значит, надо ее обойти.

И однажды появился в камере товарища Арсения рабочий-активист с паровозного завода товарищ Зиновий. Пострадал за то, что подбивал народ на стачку из-за рабских условий труда и произвола начальников, перекрасившихся из рабочих лидеров в настоящих буржуев. Он стонал от побоев, лицо его было окровавлено.

– Пытают, но я ничего не скажу, – заговорщически произнес Зиновий, когда они ночью разговорились с Арсением. – Ячейка наша жива и действует. И мы заставим большевиков вернуться на путь, завещанный Ильичом.

Арсений от этих слов едва не всплакнул от умиления. Как же редки в этом враждебном мире истинные соратники и единомышленники. И самым лучшим местом, где их можно найти, оказалась следственная тюрьма.

Вскоре эти двое были не разлей вода. А когда товарищ Зиновий вернулся с очередного допроса, то прошептал:

– Меня выпускают.

– Как же так? – удивился Арсений.

– Они же тупые. Только и могут, что бить. Я им такого недотепу сыграл, как в самодеятельном театре, а они и поверили. Так что завтра выйду.

– Тогда кое-чего для нашего справедливого дела сделай. Товарища Таманцева вот по этому адресу найдешь. Передай, что меня взяли. И пусть вторую бомбу пока спрячет подальше. Пригодится она еще.

В общем, революционного пафоса и фанатизма Арсений нажил, а вот ума – не очень. Купился на элементарную оперативную комбинацию, о которой любой карманник знает.

В тот же день взяли этого Таманцева, студента химического факультета Политеха. Ясно теперь, кто начинку для взрывного устройства готовил. Химик же, хоть и начинающий.

Тот ничего утаивать не стал. И вскоре мы прихлопнули идейного организатора всего этого безобразия. Действительно, это оказался старый левый эсер, подвизающийся совслужащим в транспортном управлении. Ясное дело, он не один такой. Есть у него соратники в области. Но это уж пускай местные коллеги дорабатывают. Думаю, ума у них хватит вытянуть все.

Ну а наградой нам был праздник Первомая. Мероприятие получилось на загляденье. Военный парад красноармейцев, с конями и пушками. Колонны искренне счастливых трудящихся. Непременные плакаты с буржуями в цилиндрах на мешках золота и с пролетарской фигой, которой им тыкают в нос. Транспаранты, реющие флаги. Ревущие трактора. Спортсмены, идущие строем или выстраивающие акробатические номера. И как совсем чудо чудное – дрессированный слон с известным дрессировщиком во главе шествия. И у всей собравшейся массы народа непередаваемое ощущение единства и близости счастливого будущего для всего трудового народа.

Я полностью растворился в общем настроении, и это было здорово. Да, пусть не все гладко идет у нас. Но эта наша страна. Мы ее будем строить. И будем защищать до последней капли крови…

Глава 24

Сразу после праздника опять закрутились дела. Вся группа разъехалась по районам – то вредители, то хищения. Почти физически ощущалось, что настал переломный момент. Или будет осуществлен весенний сев в полном объеме, и тогда в ближайшей перспективе Голод уйдет. Или сев будет сорван, и тогда вообще все покатится под откос и все наши усилия будут приводить только к усугублению катастрофы.

В Москве это понимали прекрасно. Фактически был прекращен экспорт зерна за рубеж. Это был сильный удар по планам индустриализации. Зерно приносило так необходимую валюту для закупки станков, оборудования, привлечения иностранных специалистов. Но выхода не было. Из главных резервов пошло в регионы и семенное зерно, и продовольствие для голодающих. Да, его по старой памяти разворовывали, гноили, но тут появлялся уполномоченный ОГПУ с наручниками. И дело налаживалось.

Самыми жесткими мерами блюли трудовую дисциплину. Выгнать на колхозное поле крестьян, многие из которых недоедают, а иные вообще не понимают, почему они должны пахать на колхоз, – это задача партийцев, а не хватит таковых, то чекиста. Голодный крестьянин снимается и едет искать добра по всему свету. Это тоже не на пользу нам. Кордон из партийцев, местных активистов и ОГПУ – поворачивай назад. Идет сев. И он должен быть закончен во что бы то ни стало.

И вся ненавидящая нас шушера, все эти антисоветчики, кулаки, перевертыши, толпы недовольных будто ощущали эту точку перелома, понимали, что именно сейчас станет понятно, чья возьмет. И пошло-поехало. Призывы к саботажу. Вредительство. Порча техники. Не говоря уж о привычном разворовывании зерна.