Трещина

Николай и Борис стояли по обе стороны от умирающего Лепёшкина, слушая его печальный рассказ. Им было неловко из-за своей беспомощности, своей бездеятельности, своего крепкого здоровья, наконец. А Лепёшкин умирал, это было видно даже неопытным глазом. Дыхание становилось всё тяжелее и прерывистее, голос срывался на хрип, движения рук стали судорожными и бессмысленными, а в глазах светилась такая тоска, что молодые люди, при всём своём недоброжелательном отношении к маленькому бухгалтеру, не могли не почувствовать жалости к нему.

— Мы вас отнесём в лагерь, — сказал Николай. — Там вам будет лучше.

— Нет, нет! — запротестовал Лепёшкин горячо. — Я дороги не перенесу… Всё равно скоро наступит конец… Так зачем же мучить и себя, и меня лишними хлопотами? Подождите лучше здесь, я вас долго не задержу… Это… это моя последняя просьба.

Молодые люди молча кивнули. Лепёшкин впился в их лица горящим взглядом.

— Скажите, — его дрожащий от волнения голос был еле слышен, — вы простили меня?

— Конечно, конечно, — почему-то смутившись, ответил Николай. — Успокойтесь. А мы попробуем сделать носилки: может быть, всё-таки удастся доставить вас в лагерь.

…А в лагере тем временем происходили следующие события.

После того как молодые люди отправились в поисковую экспедицию, Олег Павлович тоже покинул лагерь и углубился в лес, чтобы пополнить запас дров.

— Не уходите далеко, — напутствовал его Климов, — не ровен час, попадёте к каким-нибудь придуркам в лапы.

— Не беспокойтесь, Семён Степанович, я буду рядом.

Климов же, захватив свой инструмент, спустился к реке и, удобно устроившись на берегу, принялся что-то мастерить. Нож, подаренный накануне Николаем, действительно, был отличным, и Климов, ловко орудуя им, был очень рад своему приобретению. У автобуса остались только женщины. Под руководством Марии Семёновны работа по приготовлению обеда продвигалась быстро и весело. Девушки, несколько свыкшиеся со своим новым положением, порхали вокруг пожилой женщины, словно бабочки; их беззаботное щебетание, раздававшееся то там, то здесь, вносило в атмосферу лагеря домашний уют и какое-то неосязаемое тепло. Мария Семёновна с улыбкой смотрела на них и качала головой.

— Для вас это всё романтика, забавное приключение, — сказала она девушкам, когда те оказались рядом, — а я ведь уже пережила нечто подобное сорок лет назад.

— Как так? — с недоумением спросила Татьяна.

— Да очень просто, — продолжала Мария Семёновна. — Я во время войны партизанской кухней заведовала, более двух лет в бригаде Ковпака по белорусским лесам колесила. Я в те годы совсем молоденькой была, вот как вы сейчас. Только кормить мне тогда приходилось не восьмерых, а сотню, а то и полторы бойцов. Вот где потрудиться пришлось!

— А самого Ковпака вам доводилось встречать?

— А то как же! Вот как с тобой сейчас, так и с ним не раз разговаривала. Хороший был человек, добрый.

— Мария Семёновна, расскажите!..

За разговорами прошло несколько часов. Олег Павлович то появлялся, неся целую охапку хвороста или сухих веток, то снова исчезал. Климов продолжал сидеть на берегу, предаваясь своему любимому занятию; его спина хорошо была видна с обрыва.

Мария Семёновна взглянула на часы и с тревогой произнесла:

— Что-то не идут наши мужчины. Уж не случилось ли чего? Вот и обед уже поспел.

В этот момент со стороны леса послышался треск ломаемых сучьев и громкое сопение. Женщины, сидевшие у костра, вскочили на ноги.

Прямо на них, поблёскивая злыми глазками, неторопливо, вразвалку, шёл огромный медведь.

— В автобус! Быстро! — шепнула Мария Семёновна, и женщины опрометью бросились к спасительной машине.

— Ой, а дверь как же закрыть? — трясясь от страха, закричала Татьяна.

— Не знаю, — прошептала Мария Семёновна, наблюдая за хищником.

Всё так же не торопясь, медведь последовал за своими предполагаемыми жертвами; он был уверен в своей силе, поэтому действовал спокойно и без излишней спешки. У автобуса медведь остановился и с удивлением начал обнюхивать переднее колесо; видимо, сей предмет обескуражил его своей необычностью и незнакомыми запахами. Удовлетворив свое любопытство, хищник встал на задние лапы и сквозь стекло увидел испуганных людей.

— Мама! — хором заорали девушки. В унисон им медведь заревел что-то на своём языке, доведя наших героинь чуть ли не до обморочного состояния.

— Лишь бы он не догадался в дверь заглянуть, — всё так же шёпотом произнесла Мария Семёновна, боясь, видимо, что медведь может её услышать.

Действительно ли лесной хищник её услыхал, или древний инстинкт подсказал ему этот шаг, но только медведь вдруг исчез из окна, и уже в следующий момент его лохматая морда показалась в проёме передних дверей автобуса.

— Скорее к задней двери! — скомандовала Мария Семёновна, но тут со стороны леса послышался пронзительный свист.

Женщины глянули в окно и с облегчением вздохнули. К автобусу со всех ног бежал Борис, держа над головой огромную дубину, а чуть поодаль, прижав к груди тяжёлый портфель, нёсся Николай.