Трансгалактический Моджо-тайп

Я осматриваюсь, выбирая, на каком бы из кресел отсидеться в назревающей потасовке, но тут дверь открывается, и очередь сдвигается с места. Внутренний, зашитый наглухо карман парки вот-вот вспыхнет ярким пламенем от раскалившегося добела «Соглашения о неразглашении» под грифом службы Дальней Разведки и с моей кривой подписью у нижнего обреза.

Еще немного жалкой пояснительной рефлексии

Кшешинский победил в тех выборах, а Ревущий Медведь – проиграл. Тайное голосование показало, что семнадцать человек не рискнули поставить на второкурсника, и одиннадцать отчаянных смельчаков, дравшихся до последнего патрона, проиграли. Впрочем, Ревущий Медведь стал вице-президентом, что тоже было неплохо. Чубака предложил ему этот пост сразу после подсчета голосов, и Ревущий Медведь согласился, отсалютовав банкой пива новому президенту братства. Тогда мы еще не знали, что впереди нас ждет огромное количество приключений, которых могло и не быть, не начни Кшешинский сходу закручивать гайки для юных и наглых. И если до этого молодые люди: и типпи, и недотепы, и все остальные, – по долгу возраста игнорировали некоторые системные требования, то с приходом Кшешинского к власти все чаще стали раздаваться разговоры о необходимости этой системе противодействовать. Некоторые делали это из идеалистических убеждений, но большинство просто потому, что были молоды, и досаждать копам и агентам – в кайф. Молодежь всегда идет против правил, потому что только за рамками правил можно найти что-то новое, не навязшие на зубах. И чем круче установленные правила, чем активнее они диктуются реакцией, тем задорнее сопротивляется молодежь. Сила действия равна силе противодействия. И хотя, как уже было сказано, для многих в этом игре против игры не было идеологической подоплеки, но само давление породило яростное нежелание играть по правилам взрослых людей в скучных костюмах. Таким образом, любому кретину очевидно, что ужесточение законов и усиление полицейской системы неизбежно приводит к тому, что все молодые люди оказываются потенциальными преступниками. Так и случилось в конечном итоге, причем и здесь действовала та же самая сила взаимного отторжения. Законы все чаще заставляли сомневаться в психическом здоровье администрации Кшешинского, молодежь все чаще эти законы нарушала, а любого человека младше тридцати стали воспринимать как источник неприятностей. Даже если он был одет в костюм тройку, зашил себе рот и вообще перестал двигаться. Таким образом понятие «Клуб 27» обрело дополнительное значение – возраст преступников против воли. Не в том смысле, что молодые люди не хотели нарушать законы и правила взрослых, а в том, что даже тех, кто эти законы и правила не нарушал воспринимали как мерзавцев, которые только и ждут возможности это сделать. Вот с чего началась краткая с точки зрения истории, но длившаяся бесконечно по ощущению моих современников эпоха ботоксного монстра. Массовые студенческие демонстрации, уличные беспорядки, наркотические гетто, тотальная коррупция в полиции, правительстве, и среде чиновников всех мастей… А так же сгоревшие корпуса университетов, подпольные организации террористического толка, полностью укомплектованные теми, кто еще вчера ратовал за мир и любовь. И, разумеется, оторопевшее взрослое общество, с яркими признаками пассивного гомосексуализма, взирающее на перемены к худшему, и все больше костенеющее в страхе перед переменами вообще. Расцвет религиозных культов, вторая волна бесконтрольной экспансии куда угодно, сегрегация – в качестве неизбежных бонусов.

Вердикт. Не стоило превращать в преступников будущее человечества.

Черные времена лишь издали кажутся черными. В действительности, у них цвет гнили, мяса и пассивного страха. И запах пепла. Они истекают пластиковыми слезами умиления на ветру перемен, которые стремятся оседлать, остановить или, в крайнем случае, обернуть себе на пользу. Но если раз за разом поливать сады напалмом, то смешно надеяться получить к завтраку свежесорванное яблоко.

Бахрейн, провинциальная планета/Все та же жалкая рефлексия

Старая калоша на воздушной подушке несется сквозь желтый мир, который я называю домом. Бахрейн. Планета неудачников, людей, которые нормальной жизни общества предпочли сохранение крайне подозрительного мировоззрения. Изгнанники.

Здесь надо оговориться, что далеко не всех их изгнали в прямом смысле слова, хотя есть и такие. К примеру, моему ближайшему соседу, Конраду Ростану, живущему в сорока трех километрах от меня, на одной из демонстраций сломали ключицу полицейской дубинкой. Это было не так просто, учитывая, что Ростан тот еще здоровяк. Полицейскому пришлось трижды ударить в одно и то же место, прежде чем крепкая кость Ростана треснула. Правда, перед этим Конрад раскидал с десяток гребанных роботов в касках. Наверное, коп заслужил потом премию за героизм.