Трансгалактический Моджо-тайп

И все же, большинство изгнанников Бахрейна сбежали не от полицейских дубинок. Их согнало с насиженных мест тотальное неприятие общества и его политики. Может, некоторые из них когда-то и были пылкими идеалистами, грезившими о революции, но теперь они не верят ни во что, и хотят всего лишь, чтобы их оставили в покое. Они больше не верят в то, что можно что-то изменить. И, слава Богу, больше не стремятся спасать человечество. Ну его к черту! Все тут понимают, что хотя жизнь общества и их жизни идут параллельно, это не одна и та же дорога. И, если убрать слова об идеализме и служении человечеству, именно так на Бахрейне однажды оказался и я сам.

Я обнаружил, что быть веселым и смешным в состоявшемся на тот момент обществе более не возможно, поскольку общество отказалось и от смеха, и от веселья. Уходя в добровольное изгнание, я мысленно выкрикивал джокеровское: «Какого черта вы такие серьезные?» – но ответом мне была тишина и шелест купюр, раскладываемых по конвертам. Диксит.

Времена, конечно, меняются. И вот уже страхи остепенились, стали респектабельными, законы не столь суровы, а нынешний президент такой никчемный милашка, что я все время забываю, как его зовут. Но те времена, словно пощечина, выданная тяжелой рукой статуи Свободы, ржавеющей сейчас где-то там, на брошенной Земле. И сколько бы копов не подходили ко мне за автографами, я ни за что не поверю, что времена изменились настолько, что я могу дать отбой своей верной подруге паранойе и перестать зашивать карманы.

Пока я лечу на арендованном «фольсвагене» над родными и милыми сердцу песками Бахрейна, вечерние сумерки делают горизонты чуть ближе, словно стягивая невидимую нить. Буря закончилась, но я почему-то знаю, что это ненадолго. Ласковый пейзаж пустыни, бесконечная череда песчаных волн, изредка нарушаемая неустанными поклонами автоматических нефтевышек, окрашивается в тревожные цвета потерянных надежд. Красный, словно те гвоздики в петлицах первых, мирных демонстрантов, желтый, словно грязные бинты раненых в джунглях Ханоя и спекшаяся слюна молодого джанки, темно-синий – словно полицейская униформа, и черный цвет анархических стягов, который взмыл однажды среди красных гвоздик. Я закрываю глаза, и мысленно напоминаю себе, что я дома, что мне уже не 20 лет, что это всего лишь закат. И красный – это лишь огни панели управления малого рейдера дальней разведки. Желтый – цвет новой звезды по имени Николь. Темно-синий – цвет океана на Джетро-Талле. А черный – всего лишь бесконечный космос. Мне становится легче. Видимо, не так уж я и стар, коли мечта о будущем все еще одерживает вверх над разочарованиями прошлого.

Борт рейдера Дальней Разведки «Сан-Франциско»/Борт флагмана Дальней Разведки «Месть Королевы Анны»

– Том, убирай свою задницу с моего рейдера!

Куда, черт побери, подевался милый душка Слон, любитель ударить по вискарю и потереть за былое? Откуда взялся этот непробиваемый профессионал, бессердечный и хладнокровный? Эта машина, забитая алгоритмами, знающая свое дело и принципиально отказывающаяся нарушить несколько жалких правил. Мне всего-то и нужно, чтобы Слон нарушил прямой приказ своего командира, поставил на кон свою карьеру в Разведке, и дал мне увидеть то, что видеть я не должен. Разве я о многом прошу?

Я кричу как попугай Макговерн о демократии, свободе прессы и человеческих правах, но Слон меня игнорирует. Я пытаюсь его подкупить, я встаю на колени и столько раз произношу слово «пожалуйста», что сердце любого инквизитора растаяло бы в кисель любви и всепрощения. Но только не сердце Слона!

– Слон, дружище, братишка, старичок, я же для этого и летел, я же об этом и мечтал, ну как же ты не понимаешь, морда ты фашистская!

– Пошел вон!

– Слон! Во имя наших идеалов! Мао велик! Но пасаран! Одним глазочком, комараде!

…В одиночной капсуле по пути от рейдера к флагману, я проклинаю Слона и кручу головой, как филин, закинувшийся секоналом. Мне ведь и правда, всего одним глазочком. Для начала. А потом уж я вцеплюсь, не отцепишь! Но я ничего не вижу! Я даже не знаю, в каком направлении смотреть! Я даже не знаю, как с такого расстояния выглядит то, что я мечтаю увидеть!

На флагмане, прямо у шлюзов меня встречает вооруженный конвой из пяти бойцов службы безопасности.

– Вы не имеете права! – на всякий случай кричу я.

– Заткнись, Хант, или мы запрем тебя в каюте, – отвечает смутно знакомый безопасник.