Трактаты. Проповеди

Жил один человек, у этого человека не было имени, ибо этот человек — Бог. Некий учитель говорит о первопричине, что она вознесена выше слова[523]. Недостаточность заложена в языке. Сие происходит из-за чрезмерности чистоты Его бытия. О вещах можно говорить лишь тремя способами: во-первых, посредством того, что выше вещей, во-вторых, посредством того, что подобно вещам, а в-третьих, исходя из действия вещей[524]. Я хочу привести пример. Хотя сила солнца тянет благороднейший сок из корней (дерева) в ветви и заставляет их процвести, сила солнца все-таки остается над ними. Так же я говорю, что Божественный свет действует в душе: то, что душа говорит о Боге, не несет в себе подлинной истины Его бытия; о Боге никто не сумеет сказать, что Он, собственно, есть. Иногда говорят: одна вещь подобна другой. Поскольку все твари не содержат в себе ничего ровным счетом от Бога, они о Нем ничего не могут открыть. Вот художник, который создал совершенную картину, — его искусство узнается по ней. Но все-таки это искусство по ней в полной мере познать невозможно. Все творения не способны выразить Бога, ибо они не способны принять в себя то, что Он есть... Бог и человек приуготовил вечернюю трапезу, неизреченный Человек, для него же не имеется имени. Святой Августин говорит: что изрекают о Боге, то не истинно, а чего о Нем не изрекают, то истинно. О чем бы ни говорили, что это Бог, тем Он не является. Чего же о Нем не говорят, тем Он является скорей, нежели то, о чем говорят, что тем является Он[525]. Кто приготовил оную трапезу? Человек, человек, который есть Бог. Царь Давид говорит: «О Господи, как обильны и разнообразны Твоя вечерняя трапеза и наслаждение сладостью, которые уготованы тем, кто Тебя любит, (но) не тем, кто боится Тебя»[526]. Святой Августин размышлял об этой трапезе, она ужасала его и не была по вкусу ему. Тут сверху услышал он голос совсем рядом с собой: «Я — пища взрослых людей, расти и взрослей и съешь Меня. Но не думай, что Я преображусь в тебе, ты преобразишься во Мне»[527]. Когда в душе действует Бог, в огне пламени очищается и отторгается все, что есть в душе неподобного. Чистая правда! Душа глубже входит в Бога, чем какая-нибудь пища в нас. Более того, душа преображается в Боге. В душе есть некая сила, которая исторгает из себя самое грубое и объединяется с Богом, это искорка души. Душа станет с Богом в большей мере едина, чем еда с моим телом.

Кто же готовит оную трапезу? Человек. Знаешь ли ты, каково его имя? Человек этот не назван. Сей человек отправил раба. Святой Григорий говорит: этот раб — проповедники[528]; в другом смысле, раб этот — ангелы. В-третьих, как кажется мне, сей раб есть искорка души, которая создана Богом и является светом, запечатленным свыше; она есть образ Божьего естества, всегда воющий с тем, что не божественно; и она не является силой души, как думают иные учителя; она во всякое время склонна ко благу, и даже в аду будет склоняться ко благу[529]. Учителя говорят: у этого света такая природа, что он имеет постоянное устремление, и он зовется синтересис[530], что означает не иное, как связывание и отторжение. У него двоякое действие. Одно — упорное отклонение от всего, что не чисто. Другое же дело заключается в том, чтобы всегда манить к благу, и это запечатлено в душе непосредственно: даже у тех, кто пребывает в аду. Вот почему это — великая вечерняя трапеза.

И вот он (человек) рабу говорил: «Выйди и пригласи прийти званых, все уже приготовлено»[531]. Все, что есть Он, принимает душа. К чему стремится душа, уже уготовано. Бог дает то, что всегда (едва только) возникло; Его становление всегда новое, свежее и все целиком в вечном мгновении[532]. Некий великий учитель говорит: то, что я вижу, становится очищенным и одушевленным в глазу; и тот свет, что приходит в мой глаз, никогда не достиг бы души, не будь некой силы, сущей над ней[533]. Святой Августин говорит, что оная искорка больше причастна истине нежели то, что человек может выучить[534]... Вот горит пламя. Скажут: одно воспламеняется чем-то другим. Если такое случается, по необходимости нужно, чтобы то, что горит, было выше того, что зажжется. Это, как если кто-то взял одну свечку, которая только погасла, хотя еще тлеет и теплится, и поднес бы ее ко второй; и вот вспыхнуло пламя и зажглась другая свеча. Говорят, что одно пламя воспламенило другое. С этим я не согласен. Огонь воспламеняет себя самое. Чему предстоит зажечь что-то иное, то должно быть над ним, подобно тому, как небо не горит и прохладно, однако воспламеняет огонь, и это случается из-за прикосновения ангела. Так и душа готовит себя в упражнениях. Из-за этого она зажигается свыше. Такое случается через ангельский свет.