Трактаты. Проповеди

«Господин послал своих рабов...»[545] Святой Григорий утверждает, что рабы эти — орден проповедников[546]. Я скажу об ином рабе, это — ангел. Еще же мы поговорим о рабе, о котором я много раз толковал: это разум в той окружности души, где она касается ангельского естества[547] и является образом Бога. В этом свете душа имеет общее с ангелами, а равно и с ангелами, падшими в преисподнюю и все же сохранившими благородство своего естества. Здесь искорка стоит обнаженной, вне какого-либо страдания, обращенной в бытие Божье. Душа имеет также сходство с добрыми ангелами, которые постоянно трудятся в Боге, принимают в Боге и возвращают обратно весь свой труд в Бога, они принимают Бога от Бога в Боге. Этим-то благим ангелам подобна искорка разума, созданная Богом без того или иного посредничества: возвышенный свет, образ Божьего естества, созданный Богом. Вот какой свет душа носит в себе! Учителя говорят, что в душе есть некая сила, она зовется синтересис[548], хотя это не так. Словом «синтересис» называется нечто, во всякое время обращенное к Богу и никогда не хотящее зла. Оно и в аду обращается к благу. В душе оно всегда противостоит всему, что не чисто и не божественно и без конца зовет на оную трапезу.

Посему Он говорит: «Он послал своих рабов, дабы пришли те (званные): все уже приготовлено». Никому не следует спрашивать, что он принимает в Теле нашего Господа. Искорка — она стоит наготове к принятию Тела нашего Господа — во всякое время обретается в бытии Божьем... Бог дает Себя душе всегда сызнова, в становлении. Он не говорит: «это стало» либо «это станет», нет же: это всегда ново и свежо, как бы в становлении без перерыва.

Потому-то Он говорит: «все приготовлено ныне».

И вот один учитель сказал, что некая сила души лежит выше глаза, она просторней целого мира и пространней небес. Оная сила берет все, что вносится в глаз, и возносит все в душу[549]. С этим спорит другой учитель и говорит: нет, брате, это не так; все, что с помощью чувств вносится в оную силу, души не достигнет; однако сие очищает душу, готовит и снаряжает ее, дабы она смогла чисто принять свет ангела и Божественный свет[550]. Потому Он говорит: «все ныне готово».

Но они не приходят — те, которые позваны. Один говорит: «Я купил хутор, я прийти не смогу». Под хутором подразумевается все, что земное; пока душа несет в себе то, что земное, она к трапезе не приступит. Другой же сказал: «Я купил пять пар волов и прийти не смогу, мне надо их испытать»: пять упряжей волов — это пять чувств. Каждое чувство разделено пополам, что и составляет пять пар. Покуда душа следует пяти чувствам, ей ни за что не приступить к оной трапезе. А третий сказал: «Поял жену, прийти не могу». Я много раз уже говорил: муж в душе — не что иное, как разум. Если душа вознесется разумом прямиком к Богу, то она будет мужем и будет одним и не будет двумя. Напротив, когда душа обращается долу, то становится женщиной. Единым помыслом и одним взглядом вниз она облекается в женское платье; такая тоже к трапезе не приступит.

И вот наш Господь изрекает тяжкое слово: «Истинно вам говорю: никому из них никогда не вкусить Моей трапезы». И сказал Господь: «Идите на узкие и дальние улицы». Чем больше душа себя саму собрала, тем уже она, чем же уже она, тем она дальше... «Идите по изгородям и по дальним дорогам». Одна часть сил души пребывает в «ограде» глаз и прочих чувств. Другие силы свободны, не связаны и не повреждены телом. Всех их пригласите, и пригласите бедных, слепых, расслабленных и больных. Они приступят к этой трапезе и никто другой. Вот почему святой Лука говорит: «Некий человек сделал большой ужин». Этот человек — Бог и он не имеет имен. Дабы и нам приступить к оной трапезе, в этом помоги нам, Боже! Аминь.

ПРОПОВЕДЬ 21

Unus deus et pater omnium etc.[551]

(«Один Бог и Отец всех и т.д.»)

Я произнес на латыни некое слово, его в своем послании говорит святой Павел: «Один Бог и Отец всех, Который прославлен над всеми и через всех и во всех нас». А другое слово я возьму из Евангелия, его изрек наш Господь: «Друг, пересядь наверх, поднимись выше»[552].

В первом (изречении), когда Павел произносит: «Один Бог и Отец всех», то умалчивает некое словцо[553], заключающее в себе перемену. Когда он говорит «один Бог», то имеет в виду, что Бог в Самом Себе один и отделен от всего. Бог не принадлежит никому, и никто не принадлежит Ему. Бог — един. Боэций говорит: Бог есть Единое и Он не меняется[554]. Все (же), что Бог когда бы то ни было сотворил, то Он сотворил, подверженным изменению[555]. Все вещи, будучи сотворенными, несут на своих плечах изменение.